Владимир Напольских - Введение в историческую уралистику

Сложение энеолитических культур гаринского типа происходило на базе камско-приуральского неолита с гребенчатой керамикой ( волго-камская или хуторская неолитическая культура) [Оборин 1968:19—21; Бадер 1973:103; Наговицын 1987:31; 1993:74—75; Никитин В. В. 1993:81]. Это же культура, в свою очередь, объединяется с культурами лесного Зауралья IV — начала III тыс. до н. э. в ранненеолитическую урало-западносибирскую общность [Халиков 1967a:24—25; 1973:116; Бадер 1970b: 157—163; Косарев 1987e:314—315]. Таким образом, мы приходим к единому истоку пермских, угорских и (?) самодийских народов — ранненеолитической урало-западносибирской культурной общности, на базе которой без каких-либо решающих вливаний извне развились в конечном счёте предковые культуры всех этих народов.

Сложение этнического ядра марийского и мордовского народов (а также, видимо, и летописной мери) связано (помимо участия в сложении марийцев ананьинских и постананьинских — азелинская культура — групп) с культурами дьяковско-городецкой общности, вырастающими на базе верхневолжской культуры ложнотекстильной керамики[Третьяков П. Н. 1966:145—156, 288—293; Горюнова 1961; Седов 1987] (подробнее см. в первой части книги в разделе о волжских финно-уграх; обзор см., например, в [Архипов 1995]). Таким образом, более глубокие истоки их этнической истории тесно связаны с истоками прибалтийских финнов и саамов (см. ниже).

Установление этнической границы между германцами (скандинавами) и саамами в северной Швеции археологически прослеживается в IX—VIII веках до н. э. в связи с распространением в Скандинавии двух господствующих культурных традиций в металлургии: южноскандинавской и восточноевропейской, для которой характерны изделия ананьинского облика (прежде всего — ананьинские кельты) и формы для их отливки; истоки восточноевропейской традиции находятся, в конечном счёте, в ареале «классического» ананьина в Прикамье, о теснейших связях свидетельствует появление в Нурланде не только изделий ананьинских, но и степных, «скифских» форм, проникавших по тому же пути. Знаменательно при этом, что нет оснований предполагать переселение саамского населения с востока: по-видимому, генетически саамы севера Скандинавии представляют собой потомков по крайней мере неолитического населения [Baudou 1990:28—33].

Господство восточноевропейских традиций в культуре населения севера Фенноскандии началось, впрочем, не в ананьинское время, а примерно со второй половины II тыс. до н. э. Изменения эти были настолько значимы, что у Э. Боду есть основания говорить о «совершенно новом мире форм и символов», возникшем под восточным влиянием [Baudou 1990:27]. Процесс этот охватил также и внутренние (помимо Балтийского побережья) районы Финляндии и Карелию и был связан не только с более поздним ананьинским влиянием (оно ощущалось с VII в. до н. э., в основном в более северных областях), но и с распространением на эти территории с юго-востока, с Верхнего Поволжья культурного комплекса ложнотекстильной керамики, который был хотя бы в некоторой степени связан с притоком нового населения. Для Финляндии и Карелии следует говорить о культуре типа Сарса — Томица , представлявшей собой крайний северо-западный вариант общности культур с ложнотекстильной керамикой и существовавшей в XIII в. до н. э. — III в. н. э. [Huurre 1986:52—56]. Для культур ложнотекстильной керамики также были характерны специфические бронзовые изделия, прежде всего — кельты меларского типа (названы так по названию оз. Меларен в Швеции, откуда, как принято было считать в начале XX века, они будто бы происходят — см. обзор и анализ проблемы, обоснование генезиса этого типа изделий в Поволжье в [Кузьминых 1993]), в конце II — в I тыс. до н. э. широко распространившиеся от Среднего Поволжья до Швеции.

Для названных территорий влияние восточных культур (ананьинской из Прикамья и ложнотекстильной керамики с Верхней и Средней Волги) было решающим в данный период: на сегодняшний день нет памятников, позволяющих говорить о постепенном переходе от каменного к бронзовому веку в Финляндии, начало бронзового века полностью обязано здесь первому импульсу с востока, когда в середине II тыс. до н. э. в северную Фенноскандию проникают бронзовые изделия сейминско-турбинского типа [Huurre 1986:53], влияние с востока с этого момента прослеживается непрерывно на протяжении более тысячи лет, и отчасти по тем же путям (через Беломорье на север Фенноскандии проникали первые сейминско-турбинские бронзы, тем же путём шёл затем и ананьинский металл), при этом имели место не просто торговые связи (металл, из которого изготовлены некоторые скандинавские ананьинские изделия происходит из-за Урала), но миграции (о культуре ложнотекстильной керамики см. выше, о приходе ананьинских мастеров свидетельствуют многочисленные находки формдля выплавки кельтов) [Huurre 1986:54—55]. Первые железные изделия на севере Финляндии также имеют ананьинское происхождение, причём здесь оно появляется раньше, чем в прибрежных районах, и именно начало железного века положило предел восточному влиянию: возможность развития металлургии на базе местных руд ликвидировала былую зависимость от восточных источников цветного металла [Huurre 1986:57].

Как видим, на исторических территориях обитания саамов (Финляндия, Карелия, север Фенноскандии, не говоря уж о более восточных районах — см. о былом расселении саамов по данным исторических источников и топонимики в первой части книги в разделе о саамах; об этнокультурной ситуации в эпоху раннего железа на юге Карелии и в восточном Прионежье, определявшейся столкновением восточных ананьинских влияний с господствующей здесь культурой типа Сарса — Томица см. в [Косменко 1993]) отнюдь не прослеживается культурной непрерывности от неолита. Носители вырастающей на базе неолитической культуры типичной гребенчатой керамики Финляндии и Карелии культуры асбестовой керамики, которая постепенно в течение I тыс. до н. э. отступает всё далее на север под давлением культуры ложнотекстильной керамики [Панкрушев 1964:92; Гурина 1961:168—172] практически не владели обработкой бронзы и железа, не знали скотоводства и земледелия, хорошо известных племенам ананьинской культуры и создателям памятников типа Сарса — Томица, и были, скорее всего, повсеместно ассимилированы последними уже к первым векам нашей эры.

Таким образом, этническая история саамов может быть прослежена вплоть до конца II—I тыс. до н. э., времени, для которого есть все основания предполагать распространение языков восточного (ананьинского) и юго-восточного (культура ложнотекстильной керамики) происхождения среди населения Северной и Восточной Фенноскандии в ходе революционных изменений в его хозяйственно-культурном укладе. Ведущую роль в этом процессе сыграли, видимо, пришлые группы создателей культуры с ложнотекстильной керамикой типа Сарса — Томица, происхождение которых связано с территориями Верхнего Поволжья.