Владимир Мединский - О жестокости русской истории и народном долготерпении

Более того: во время ведения военных действий против мусульман Кавказа и Средней Азии генералы всерьез спрашивали у своих офицеров-мусульман, готовы ли они идти в бой против единоверцев? Такой вопрос задал и генерал Скобелев перед походами в Туркестан. Двое мусульман не хотели выходить в отставку, но и воевать с Кокандским ханством и басмачами не соглашались. Скобелев перевел их в другой военный округ. А некий штабс-капитан Фаридов сказал, что он «из других татар» и воевать будет. В походах он дослужился до полковника.

Ни в одной колониальной империи мира никогда совесть и религиозные убеждения колониальных солдат не учитывались в такой степени. Впрочем, Фаридов и не был ни для начальства, ни для сослуживцев «колониальным солдатом». Он был обычнейшим военнослужащим Российской империи, и империя признавала за ним право на личные убеждения. ( Прим. науч. ред. )

Епифанов П.П. Полтавская битва. М., 1959.

Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. М., 1985.

Еще раз об империях: в XV и даже в XVI вв. бургундцы вовсе не считали себя французами и воевали на стороне их врагов. В плен Жанну д’Арк тоже взяли именно бургундцы. ( Прим. науч. ред. )

Конан-Дойль А. Белый отряд. Собр. соч. в 8 т. Т. 5. М., 1966.

По разным версиям, Мономах то ли был позван частью восставших горожан, то ли пришел в Киев сам и сел на престол, воспользовавшись смутой. Даже если это так, помогли ему стать киевским князем горожане.

А есть версии, по которым к Мономаху послали сразу же, как только ударил вечевой колокол. Одни горожане грабят подворье Путяты, другие бегут за Мономахом. В любом случае получается — киевляне или их часть с самого начала искали конструктивных путей решения конфликта. Восстание нужно и полезно, но его цель — не разграбить дворы плохих людей, а сменить власть и создать новые законы… Что ж здесь «бессмысленного и беспощадного»? ( Прим. науч. ред. )

Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII веков. М., 1955.

Из книги в книгу, из сочинения в сочинение перекочевывает байка, будто стрельцы, пока Петр был за границей, «взбунтовались». Сложнее оказывается с конкретными обстоятельствами: с лозунгами бунта, с перечнем взятых стрельцами городов, мест сражений с правительственными войсками… Потому что всего этого нет. «Стрелецкий бунт» от начала до конца выдуман Петром, а потом уже историки, начиная от современников — Татищева и Прокоповича до Соловьева и Ключевского, пересказывали сказку про бунт. Только у С.Г. Пушкарева (Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. М., 1991) есть уточнение — мол, не бунт все-таки, а неповиновение приказу… Это все же, по словам юристов, «совсем другая статья». ( Прим. науч. ред. )

Медушевский А.Н. Российская государственность XVII–XIX вв. в сравнительно-историческом освещении // Вестник высшей школы, 1990, № 1–4.

Пушкин А.С. Борис Годунов. Собр. соч. 10 т. Т. 5. М., 1949.

Конан-Дойль А. Пустой дом. Собр. соч. в 8 т. Т. 2. М., 1966.

Акунин Б. Азазель. М., 2000.

Акунин Б. Любовник смерти. М., 2005.

Гиляровский В.А. Москва и москвичи. Собр. соч. в 4 т. Т. 4. М., 1967.

Марк Твен. Принц и нищий. М., 2006; Гюго В. Собор Парижской Богоматери. М., 1988.

Лондон Д. Люди бездны. Собр. соч. в 13 т. Т. 5. М., 1976.

Мне доводилось беседовать с русскими эмигрантами «первой волны», и они очень веселились, когда я (в нач. 1990-х гг.!) говорил им об опасности жизни в Москве.

— Не видали Вы, сударь, настоящей преступности! Вот в Нью-Йорке… Сколько раз бывал в ресторане «Одесса», не было случая, чтобы хоть раз да не стреляли!

Воистину — все познается в сравнении. Уровень преступности в России просто катастрофически вырос за сто лет. Но как мы сто лет назад «отставали» от «цивилизованного мира», так до сих пор и «отстаем». ( Прим. науч. ред. )

Анализируя причины невероятного взрыва популярности детективов в конце XIX в., Корней Чуковский высказался очень точно: люди не доверяют друг Другу. Любой, самый милый человек, в любой момент может оказаться преступником. Опыт жизни при капитализме доказывает: полного доверия нельзя оказывать даже ближайшим друзьям, Даже супругам, детям и добродушным пожилым тетушкам.

Страх перед неведомым, а потому и анонимным преступником и вызывает интерес к литературе, в которой овеществляется этот страх, проигрываются ситуации, с которыми боятся столкнуться в жизни.

Если так, то получается — русская преступность и правда совершенно другая. ( Прим. науч. ред. )