Ольга Елисеева - Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины

Потемкин сам отправился встречать Апраксина и получил от него нужную бумагу. Видимо, тогда же между ними состоялся разговор, в котором граф признался, что не может жить без Елизаветы и в покое ее не оставит. Потемкин же не видел другого выхода, как венчаться тайно, а потом кинуться в ноги Кириллу Григорьевичу, прося прощения грехов. Судя по делу «О генерал-поручике графе Петре Апраксине, увезшем дочь графа Разумовского», то же самое Елизавете советовали ее сестра Наталья Загряжская и племянница гетмана Софья Осиповна [404] Там же. Л. 10. .

Апраксин тайно увиделся с невестой сразу после выхода из крепости, а потом последовал за ней в Москву, куда на празднование Кючук-Кайнарджийского мира отправился двор. 10 июля 1775 года ему удалось увезти возлюбленную и венчаться с ней в одной из подмосковных церквей. После чего молодожены спешно направились в Смоленскую губернию в имение друга Апраксина князя В. В. Долгорукова, надеясь там тихо пересидеть грозу. Не тут-то было. Узнав о случившемся, Екатерина II велела изловить беглецов, Апраксина арестовать, Елизавету вернуть отцу. Потрясенный еще большим непослушанием дочери, Разумовский отрекся от нее. Апраксин был отправлен на покаяние в один из тобольских монастырей. Его жену тоже ждал дальний путь в какую-нибудь из северных женских обителей.

Потемкин уговорил императрицу сначала поместить несчастную женщину в Новодевичьем, а затем и вовсе отпустить на жительство к замужней младшей сестре А. К Васильчиковой. Через два года Апраксин был выпущен из монастыря и переведен служить в Казань, где жена смогла с ним увидеться. Между тем гнев Кирилла Григорьевича мало-помалу утих, сменившись тоской и осознанием собственной несправедливости. В 1779 году бывший гетман, наконец, согласился на уговоры родных простить Елизавету и помириться с зятем. Однако лишь в 1783 году Апраксиным разрешили жить во внутренних губерниях России [405] Осьмнадцатый век. Исторический сборник // Под ред. П. И. Бартенева. М., 1868. Кн. 1. С. 148. .

Пережитая семейная драма многому научила Кирилла Григорьевича. Не случись у его дочери роман с Апраксиным, не страдай они так долго и жестоко, неизвестно, как сложилась бы судьба Григория Григорьевича Орлова, полюбившего свою двоюродную сестру.

Параллельно с несчастьем в семье бывшего гетмана разразился другой придворный скандал. Г. Г. Орлов, несколько лет назад покинувший пост фаворита и находившийся в отставке, решил, наконец, жениться. Он давно был влюблен в свою кузину Е. Н. Зиновьеву, фрейлину императрицы, красивую, юную и одаренную особу, писавшую стихи и романсы. Екатерина Николаевна отвечала ему взаимностью. Ходили слухи, что в 1776 году Зиновьева ждала ребенка от Орлова, и князь был вынужден подыскивать ей жениха, но в последний момент раздумал. Несчастная девушка вытравила плод, на некоторое время уехала в Москву, а когда вернулась в столицу, их роман с Орловым вспыхнул с новой силой [406] Эйдельман Н. Я. Письма Екатерины II Г. А. Потемкину // Вопросы истории. 1989. № 9. С. 102. .

Влюбленные не знали, что делать. Наконец Григорий Григорьевич решился на тайное венчание. В феврале 1777 года Орлов увез невесту, но дело открылось. Молодых супругов разлучили, Зиновьева под полицейским караулом была препровождена из дворца Орлова к себе домой, началось судебное разбирательство. Обоим грозило пострижение в монастырь.

Государственный совет постановил осудить Григория Григорьевича и сослать его в отдаленную обитель. Против такого решения гласно выступил только Разумовский. «Для решения этого дела, — заявил он, — недостает только выписки из постановления о кулачных боях. Там, между прочим, сказано: лежачего не бить. А как подсудимый не имеет более прежней силы и власти, то стыдно нам нападать на него» [407] Бантыш-Каменский Д. М. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. СПб., 1840. С. 244. .

Потемкин на этом совете не присутствовал, однако и он заступался за Орлова в личной записке Екатерине, ответ на которую сохранился. Потемкин просил сделать Екатерину Николаевну статс-дамой и тем самым признать брак и оградить молодых от грозившего им приговора. Ситуация была серьезная, на Орлова ополчились все его прежние враги. Синод тоже был в возмущении. Екатерина какое-то время колебалась. Ее ответная записка отражает эту нерешительность. «Я люблю иметь разум и весь свет на своей стороне и своих друзей, — пишет она, — и не люблю оказывать милости, из-за которых вытягиваются лица у многих. Это увеличит число завистников князя и заставит шуметь его врагов» [408] РГАДА. Ф. 1. № 54. Л. 16. .

Однако колебания Екатерины продолжались недолго. Она не стала утверждать решение Государственного совета об осуждении молодоженов, заявив, что ее рука отказывается подписать подобную бумагу. Княгиня Орлова получила шифр статс-дамы, брак признали законным, но молодые были вынуждены на некоторое время удалиться от двора, чтобы разговоры утихли. Сначала они отправились в подмосковные имения Орлова, затем на воды в Швейцарию. Счастливая Екатерина Николаевна писала: «Всякий край — с милым рай».

Браки в близкой степени родства вообще представляли собой серьезную проблему. Они запрещались Церковью, а между тем большое число кузенов и кузин, посещая дома друг друга, участвуя в общих праздниках, танцуя сначала на детских, а потом и на взрослых балах, попадали в силки Амура. При этом подчас трудно было определить, кому можно, а кому нельзя венчаться. Апраксин не состоял с Разумовскими в кровном родстве, однако так называемое духовное родство через брак с близкими родственниками считалось тогда не менее важным. А вот Яньковы и Корсаковы находились в отдаленном кровном родстве, однако оно было сочтено несущественным. «По Татищевым батюшке приходился мой жених правнучатым братом и был мне, следовательно, дядей. По нашим понятиям о родстве думали, что нужно архиерейское разрешение: жених ездил — не умею сказать — к викарию ли, или к самому митрополиту, и когда он объяснил, в чем дело, то ему сказали, что препятствия к браку нет и разрешения не требуется» [409] Янькова Е. П. Указ. соч. С. 50. .

Яньковы еще счастливо отделались. Сама Елизавета Петровна с крайним осуждением отзывалась о браках близких родственников: «Теперь уже двоюродные на двоюродных женятся, скоро родных сестер и братьев брать станут!» Это было согласно с мнением всего дворянского общества. Одним из выразителей традиционных ценностей был историк М. М. Щербатов. Он беспощадно критиковал екатерининское царствование за все, от «роскошества в столе» вельмож и развращенности женщин до присоединения Крыма и разделов Польши. Дозволение браков между родственниками — особый пункт обвинений в памфлете «О повреждении нравов в России»: «Терпение, или лучше позволение противным закону бракам, яко князей Орлова и Голицына на двоюродных их сестрах и генерала Боура на его падчерице… доказует, что нерушимая подпора совести и добродетели разрушена стала» [410] Щербатов М. М. Указ. соч. С. 388. .