Анджей Иконников-Галицкий - Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916
- Название:Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство К.Тублина («Лимбус Пресс»)a95f7158-2489-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
- Год:2013
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-904744-05-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анджей Иконников-Галицкий - Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916 краткое содержание
Книга Анджея Иконникова-Галицкого посвящена событиям русской истории, делавшим неизбежной революцию и непосредственно ей предшествовавшим. Уходя от простых решений, автор демонстрирует несостоятельность многих исторических мифов, связанных с террористами-народовольцами, заговорами в высших правительственных кругах, событиями русско-японской войны, убийством Распутина, институтом провокатора… Обширный документальный материал высвечивает историю не как борьбу абстрактных идей или сумму событий, а как мир, где действуют люди, с их слабостями, страстями, корыстными интересами, самолюбием и планами, приводящими по воплощении к непредвиденным результатам.
Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Ещё страшнее и интереснее было идти в кружок рисования, работавший в том же дворце. Кружок рисования почему-то располагался в небольшой полукруглой зале, то ли без окон, то ли с одним узким и тёмным оконцем, выходящим неизвестно куда, и вела к этому помещению какая-то отдельная, каменная, тесная и, кажется, винтом закрученная лестница. На этой лестнице не было никаких иных площадок и дверей, и её, нору, просверленную в нечеловеческом массиве стен, надо было ещё отыскать; а для этого – пройти мимо помпейских росписей библиотеки, свернуть в боковой сумрачный коридор, оказаться в странной, не то готической, не то мавританской гостиной, миновав её – отворить какую-то потайную дверь… Всё тут мерцало великолепием и тайной.
Пальто оставляли внизу, в гардеробе, в полуподвале. Рядом с закутком, заставленным вешалками, невысокий, без дверей, проём вёл в некое помещение, почти квадратное, толстыми стенами отделённое от внешнего мира и перекрытое мощным сводчатым потолком. В этом помещении прозаически сидели родители и бабушки, поджидавшие своих детишек с занятий. Находилось оно прямо под парадной лестницей, и боковой ход из него вёл через коридорчик куда-то во двор.
Тогда, помню, из разговоров между бабушками, я впервые услышал об убийстве Распутина. Что, мол, убили страшного старика в этом дворце. Где-то здесь, в подвале, в потайной гостиной. Всё это было мной почувствовано как-то очень живо: убийство – и эти стены, своды, лестницы и коридоры, этот загадочный фонарик у выхода в круглый внутренний двор. Живо ещё и потому, что моя крёстная, читавшая тогда остродефицитные (1969 год!) мемуары Шульгина и Витте и рассказывавшая мне про Распутина, сама хорошо помнила ТЕ времена, видела своими глазами кое-кого из ТЕХ героев. Пуришкевича, например; государя императора с семейством. Она училась в Свято-Владимирской церковно-учительской школе при Новодевичьем монастыре, что на Забалканском (ныне Московском) проспекте. Попечительница школы, Екатерина Александровна Победоносцева, вдова Великого и Ужасного, нередко посещала своих подопечных в сопровождении тех или иных знаменитостей, великосветских дельцов, политиков и вельмож. В день ТОГО убийства моей крёстной было семнадцать лет.
Чутьём очевидицы она понимала: как бы ни была опереточно-ничтожна политическая игра под названием «Распутин», её развязка наступила за семьдесят пять дней до крушения империи. До начала настоящей пьесы. Есть связь.
«Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое». Попытаемся.
Об убийстве Распутина написано множество книг, статей, повестей, псевдо-мемуарных легенд. Чего только не написано. Несколько раз на эту тему снимались фильмы – и у нас, и за границей. Красочную сцену в надрывном стиле мистико-политического триллера создал Элем Климов в фильме «Агония». Климовская высокопарность, помноженная на безумные глаза и дикие космы Распутина – Петренко, врезались в память. Так все и запомнили: вот, несколько красивых и благородных героев «из бывших», спасая горячо любимую Россию, осмелились уничтожить это страшное, нечеловечески-всесильное, гадкое – Распутина, в коем воплотился чуть ли не сам антихрист… Как-то всё это напряжённо, как-то вымученно, неестественно. Хочется сказать: «Не верю!» Хочется разобраться, как же всё было на самом деле. Понять, что же именно случилось тогда: за два с половиной месяца до начала революции.
Почти все рассказы о кровавой драме во дворце на Мойке – научные, околонаучные, антинаучные, художественные и киношные – восходят к двум источникам, сотворенным соучастниками убийства: к очень кратким воспоминаниям экс-депутата Государственной Думы Владимира Пуришкевича и к пространному, красочному рассказу, содержащемуся в мемуарах князя Феликса Юсупова. В чём-то оба источника сходятся, в чём-то противоречат друг другу. В общественном сознании доминирует юсуповская версия.
Краткие сведения о её авторе.
Владелец дворца на Мойке и соучастник расправы над «другом» царя и царицы, этот Феликс носил тройную фамилию: князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Он был «единственным в своём роде», даже в трёх: наследник трёх богатейших аристократических династий. Феликс – что значит «счастливый» – действительно был редкостным счастливцем. Потомок Чингисидов и Гогенцоллернов, унаследовавший имений и капиталов больше, чем сам царь, красавец, чей «женообразный, сладострастный, сомнительный и лживый идеал» запечатлён самим Валентином Серовым, удачливый в связях со светскими красавицами (и красавцами), умудрился и жениться так, как не удавалось никому: на великой княжне и племяннице самого государя. Ирина Александровна, дочь великого князя Александра Михайловича (генерал-адмирала) и Ксении Александровны (родной сестры Николая II), принесла Феликсу своё приданое, свои придворные связи и свою девственную красоту.
И вот этот двадцатидевятилетний великосветский богач и бонвиван становится участником зверского убийства, послужившего прологом бесконечно грязной, кровавой, страшной русской революции. Потом были Февраль и Октябрь. Сам «Счастливый» в начале революции благополучно уехал с семьёй за границу, сохранив даже некоторую – вполне достаточную для жизни – часть наследственных богатств. Сочиняя на склоне лет в очаровательном Париже свои в общем-то довольно пустые воспоминания, князь Феликс явно гордился одним-единственным незаурядным поступком, как главным событием жизни. Своё участие в убийстве Распутина он описывает художественно и с наслаждением. Наверное, поэтому ему все и поверили.
Вкратце – юсуповская версия. Пытаемся сохранить образный строй и стиль мышления автора.
Распутин был чудовище, сексуальный маньяк и гипнотизёр; он подчинил своей воле императрицу, императора и их окружение; он творил оргию на священном престоле Российской империи, назначал и смещал министров и парился в бане с придворными дамами. Его надо было убить, но никто не мог (или не решался) это сделать. Князь Феликс – решился. Он привлёк к заговору юного конногвардейца великого князя Димитрия Павловича и крайне правого депутата Думы Пуришкевича. Пытался привлечь и левого депутата Маклакова (кадета), но тот на приглашение ничего не сказал, только достал из ящика стола свинцовый кистень, вручил его князю Феликсу и в глаза посмотрел со значением. Пуришкевич посоветовал позвать ещё доктора Лазаверта, а сам Феликс отыскал пятого соучастника: поручика Сухотина.
Дело оставалось за малым: Распутина надо было залучить в дом Юсупова. Для этого Феликс через не называемую по имени «знакомую», мадемуазель Г., проник в круг друзей чудовищного «старца», несколько месяцев, преодолевая отвращение и брезгливость, тесно общался с ним, пел ему романсы и пил с ним мадеру (по другим сведениям портвейн). Наконец почувствовав со стороны Распутина доверие, решил поймать его, как рыбу на крючок. Распутин был невероятно, сверхчеловечески сластолюбив; вот Феликс и предложил устроить ему в своём доме тайное эротическое свидание с собственной женой Ириной. От такого предложения Распутин отказаться не мог и, дрожа от вожделения, даже согласился явиться во дворец на Мойке тайно, без охраны (Феликс пояснил, что если родители Ирины, великий князь и великая княгиня, узнают, что… то вознегодуют, устроят скандал, побегут жаловаться государю). Назначили время «свидания».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: