Виктор Исраэлян - Дипломатия в годы войны (1941–1945)

В связи с тем что Советское правительство поставило летом 1944 года вопрос о более тесном контакте между генеральными штабами вооруженных сил СССР, Англии и Соединенных Штатов Америки, английский комитет начальников штабов представил на квебекскую конференцию предложение о создании объединенного англо-американо-советского комитета в Москве в качестве совещательного органа при объединенном комитете начальников штабов и Генеральном штабе Красной Армии по всем вопросам, которые требовали совместных действий. Было принято решение внести соответствующее предложение Советскому правительству.

Другим вопросом, рассмотренным Рузвельтом и Черчиллем на квебекской конференции, была проблема будущего Германии. В основу обсуждения был положен план, подготовленный по поручению президента одним из его ближайших помощников – министром финансов Генри Моргентау и одобренный накануне конференции правительственным комитетом по вопросам Германии.

Главной идеей предложенного плана являлась ликвидация Германии как опасного конкурента. Рузвельт и Черчилль одобрили в основном «план Моргентау» и парафировали на конференции специальное соглашение, в котором говорилось о том, что металлургическая, химическая и электрическая промышленность Германии должна быть ликвидирована, что Рур и Саар «должны быть поставлены под контроль международного органа, который руководил бы демонтажем этих отраслей промышленности и не допустил бы их восстановления ни под каким видом». Участники соглашения выражали надежду, что в результате принятой программы «Германия превратится в страну главным образом аграрную и животноводческую» [611] Cm. Stimson H. L., Bundy M. On Active Service in Peace and War, N. Y., 1948, p. 577. .

Факт одобрения Рузвельтом и Черчиллем «плана Моргентау» стал вскоре достоянием гласности. Программа ликвидации Германии как государства и превращения немцев в порабощенный народ, намеченная в Квебеке, вызвала широкую критику, в том числе в самих США и Англии. Так, военный министр Стимсон писал Рузвельту, что принятие «плана Моргентау» «будет таким же преступлением, какое немцы собирались совершить по отношению к своим жертвам. Это будет преступлением против самой цивилизации» [612] Ibid., p. 334. .

Государственный секретарь Хэлл, знавший позицию Советского Союза по германскому вопросу, заявил, что «у Советского правительства по этому вопросу могут быть другие соображения». Он упрекал президента в том, что тот пренебрег обычными каналами государственного департамента при решении столь важной проблемы [613] Cm. The Memoirs of Cordell Hull., p. 1617-1618. .

Реакция на «план Моргентау» была настолько отрицательной, что в конце сентября Рузвельт решил, что «план был ошибкой». В своем меморандуме, адресованном военному министерству в октябре 1944 года, он предложил приостановить на шестимесячный срок всякое планирование в отношении Германии.

Рассмотрение такого важного вопроса, как судьба Германии в послевоенный период, предпринятое на квебекской конференции без участия Советского Союза, явилось несомненным нарушением союзнического долга со стороны США и Англии. Огромные, неисчислимые жертвы Советского Союза во второй мировой войне давали СССР неоспоримое право на участие в решении германской проблемы. Тем не менее американское и английское правительства не только рассмотрели, но и парафировали соглашение о Германии без участия Советского Союза. Надо отметить, что и многие другие вопросы, рассмотренные на конференции в Квебеке, не были согласованы с Советским правительством. Лишь после окончания конференции президент и премьер-министр сообщили в Москву некоторые итоги ее работы.

Вскоре после встречи с Рузвельтом Черчилль предпринял новую поездку в Москву, где с 9 по 18 октября 1944 г. имели место переговоры между английскими и советскими руководителями. Следует отметить, что решение об этой поездке было принято Черчиллем несколько скоропалительно: в Квебеке он не говорил Рузвельту о своем намерении поехать в Москву. Уже после своего отъезда Черчилль известил Рузвельта о принятом решении, обосновав необходимость переговоров с Советским правительством следующими двумя обстоятельствами: «во-первых, окончательно договориться о его (СССР. – В.И. ) вступлении в войну против Японии и, во-вторых, попытаться добиться полюбовного согласия с Польшей» [614] Churchill W. S. The Second World War, vol. VI, p. 188. .

Здесь английский премьер-министр явно сфальшивил. Куда ближе к истине Р. Шервуд, свидетельствующий в своей книге, что Черчилль был настолько обеспокоен наступлением советских вооруженных сил летом – осенью 1944 года, что считал необходимым созыв «большой тройки» без всяких отлагательств. «Рузвельт, – отмечает Р. Шервуд, – конечно, не смог предпринять длительную поездку в разгар политической кампании (президентские выборы. – В.И.), но Черчилль занял неуязвимую позицию, утверждая, что продвигающиеся русские армии не станут ждать, пока будут получены результаты голосования из Мичигана, Южной Дакоты и Орегона». Премьер-министр предложил, чтобы он и Иден выехали вместе в Москву и попытались договориться там о разделении «сфер влияния» на Балканах [615] Шервуд P. Указ. соч., т. II, с. 540-541. . Об этом же беспокойстве премьера, вызванном стремительным наступлением советских войск, в частности в Юго-Восточной Европе, говорится и в воспоминаниях Гарримана [616] См. Harriman W. А. & Abel Е. Op. cit., p. 353. .

В упомянутой выше телеграмме Черчилль обещал Рузвельту держать его в курсе переговоров в Москве. Американский президент решил ответить согласием на предложение Черчилля и подготовить текст телеграммы, в которой, по существу, давал понять, что готов разрешить Черчиллю выступать и от имени Соединенных Штатов Америки. Шаг, предпринятый Рузвельтом, вызвал переполох среди его сторонников, которые считали совершенно неприемлемым поручать Черчиллю защиту американских интересов и настаивали на необходимости «избежать даже видимости американского участия в московском совещании» [617] Шервуд P. Указ. соч., с. 542. . В конечном счете Гопкинсу удалось убедить президента обратиться к Советскому правительству с посланием совершенно иного содержания.

В этом послании, подготовленном Гопкинсом, Рузвельт подчеркивал заинтересованность США во всех вопросах, которые могли бы обсуждаться в Москве. Президент Рузвельт писал Сталину: «Хотя я надеялся, что следующая встреча могла бы состояться между Вами, Черчиллем и мной, я вполне понимаю желание Премьер-Министра встретиться с Вами в ближайшее время.

Вы понимаете, я уверен, что в нынешней всемирной войне буквально нет ни одного вопроса, будь то военный или политический, в котором не были бы заинтересованы Соединенные Штаты. Я твердо убежден, что мы втроем и только втроем можем найти решение по еще не согласованным вопросам (курсив мой. – В.И. ). В этом смысле я, вполне понимая стремление г-на Черчилля встретиться, предпочитаю рассматривать Ваши предстоящие беседы с Премьер-Министром как предварительные к встрече нас троих, которая, поскольку это касается меня, может состояться в любое время после выборов в Соединенных Штатах.