Марлис Штайнер - Гитлер

Некоторые психоаналитики фрейдистского толка полагают, что причиной его патологического антисемитизма стала именно смерть матери: ненавидимого отца заменил врач-еврей, ожививший в нем эдипов комплекс. Этот врач делает то, что делал отец: заходит в комнату матери, раздевает ее, касается ее груди. Его грубость находит проявление в удалении одной груди (хотя операцию делал вовсе не Блох) и регулярном отравлении крови посредством ежедневных уколов. И, даже если Гитлер многократно доказал свою благодарность доктору Блоху, подсознательно он вполне мог видеть в нем человека, который затаил злобу на его горячо любимую мать и убил ее. Сплав ненависти к отцу с ненавистью к еврею приобрел навязчивую форму еще и потому, что к нему примешивалось подозрение в еврейском происхождении деда. Однако изучение роли Блоха и предписанного им лечения ничем не подтверждает эту гипотезу. Причины невроза Гитлера следует искать в другом месте.

«Пора поговорить об австрийских и римско-католических чертах в личности Гитлера», – писал в 1968 году австрийский историк Фридрих Геер. Но не он один отметил эту лакуну. Обстановка в Австро-Венгрии привлекла внимание и других исследователей, в частности изучавших условия возникновения «дофашистских» и национал-социалистических движений. Нам остается лишь продолжить этот анализ и провести различие между австрийским и немецким наследством.

Если мы припомним политический климат, царивший в этой части Европы в конце XIX – начале ХХ века, то нас не может не поразить, насколько Адольф Гитлер был продуктом тогдашней культуры, которую он «впитал как губка». Всё в нем – поведение, стиль жизни, вкусы – несло на себе отпечаток этой культуры, не зря впоследствии его прозвали «богемским капралом». Основы его Weltanschauung (мировоззрения), сформировавшиеся на австрийской почве, затем получили немецкую «прививку». Сам Гитлер описывал тогдашнюю Австро-Венгрию как марионеточное государство, управляемое Габсбургами, не способными защитить немецкое население от «яда» метисации с представителями других национальностей. Убийство Франца Фердинанда в Сараеве в 1914 году в «Майн Кампф» представлено судьбоносным актом, уничтожившим человека, якобы стремившегося к «славянизации» Австрии. Единственным из Габсбургов, кто в глазах Гитлера заслуживал снисхождения, оставался император Иосиф II, и в этой оценке он смыкался с немецкими либералами и националистами времен своего детства. Гитлер почти ничего не сообщает о своих детских впечатлениях о родной стране. Отмечает лишь, что его отец якобы был «космополитом», то есть либералом, осуждавшим антисемитизм. Лишь после приезда в Вену он, по его словам, начал разбираться в социальных проблемах и в еврейском вопросе. Неужели за все годы, проведенные в Штейре и Линце, из всей культурной среды он заметил и усвоил только то, что относилось к национальному вопросу?

Краткий обзор основных черт Австро-Венгерской империи конца XIX века позволит нам лучше понять оценки Гитлера, сделанные им на основе собственного опыта.

В начале 1889 года – года рождения Гитлера – народ всколыхнула весть о самоубийстве в Майерлинге наследника трона эрцгерцога Родольфа. Это трагическое событие, вроде бы вызванное чисто личными причинами, стало отражением не только физического и нравственного краха самого Родольфа, но и его разногласий с двором по поводу судьбы империи, ее альянсов и подъема национализма. Действительно, в Австро-Венгрии проживало девять основных народностей: 9,1 миллиона австрийцев, говоривших по-немецки; 6,7 миллиона чехов; 5,1 миллиона венгров; 3 миллиона русинов; 2,9 миллиона румын; 2,3 миллиона поляков; 1,5 миллиона сербов; 1,4 миллиона хорватов; 1,3 миллиона словен и 0,6 миллиона итальянцев. В этой связи можно вспомнить Роберта Музиля и его знаменитого «Человека без свойств»: слово «Какания», пишет он, происходит от двух начальных букв k.k. (kaiserlich und königlich) титула (так, Франц Иосиф был императором Австрии и королем Венгрии). Национальные разногласия «достигали такой силы, что государственная машина из-за них останавливалась по нескольку раз в год, однако в промежутках между этими остановками и простоями каждый выпутывался как мог, и все делали вид, что ничего не происходит».

Судьба представителей разных национальностей складывалась по-разному в зависимости от того, где эти люди проживали – в австрийской или венгерской части страны. В первой к национальным меньшинствам относились вполне корректно. В центральных органах власти и в армии использовался немецкий язык, но местные и региональные администрации употребляли: в Богемии – чешский, в Галиции – польский, в Триесте – итальянский язык. В начальной и средней школе разрешалось вести преподавание на языках меньшинств. Либеральная культурная политика воспринималась немецкоязычными австрийцами как угроза национальной идентичности. Напротив, в Венгрии применялась насильственная «мадьяризация». Наряду с народами, признаваемыми в качестве таковых, в стране проживало национальное меньшинство, которому официальная история монархии, изданная в 1883 году, отказывала в признании: «Евреи не образуют нацию, потому что их не объединяет ни одна из связей, обычно существующих внутри национального сообщества». Евреи составляли тогда 10 процентов населения Вены, но лишь 1,5 процента населения всей империи. В 1910 году их насчитывалось около 100 тысяч человек, которые большей частью были сосредоточены в столице, причем около половины проживало в квартале Леопольдштадт – между центром и Пратером, где их доля составляла 34 процента. Кроме того, еврейская буржуазия играла решающую роль в сфере финансов и в журналистике. Контроль крупнейших банков над прессой «сочетался с логикой развития карьеры отдельных журналистов». Газета «Neue Freie Presse», руководимая Баккером и Бенедиктом, стала рупором либерализма. Еще одним органом либеральной мысли стала «Fremdenblatt», которой заправлял барон Густав Гейне – получивший дворянство еврей, брат Генриха Гейне.

Доминирующее положение в ключевых для государства областях (финансы и информация) в сочетании с социальными амбициями получившей дворянство буржуазии, то есть полнейшее осуществление мечты об ассимиляции, превратило старое венское еврейство в наиболее лояльную фракцию либералов, присягнувших на верность Габсбургам. «Начиная с этого времени из всех групп, составляющих монархию, самую горячую поддержку идее многонационального государства – идеального Staatvolk – оказывали евреи».

В 1889 году британский писатель и философ Хьюстон Сюарт Чемберлен, зять Рихарда Вагнера, переехал жить в Вену. Его самое знаменитое сочинение – «Основы XIX века», десятикратно переиздававшееся до Первой мировой войны, впервые было опубликовано в 1899 году. Приводимые ниже несколько строк дают ясное представление о его излюбленных темах: расизме, особенно в форме антисемитизма, национализме самого шовинистического толка и прославлении германизма: «Понятие единства и чистоты расы – это ядро иудаизма, освящает признание физиологии как основополагающего жизненного факта: повсюду, где мы можем наблюдать жизнь, от плесени до чистой расы, мы замечаем важное значение “расы”, и евреи возвели этот закон природы в ранг святой истины. […] Германский человек есть душа нашей культуры. Современная Европа, раскинувшая свои ветви по всему земному шару, представляет собой пестрое смешение самых разнородных элементов; то, что объединяет нас между собой и делает нас органичным целым, – это германская кровь. Если мы посмотрим вокруг, мы заметим, что значимость и жизненную силу нации определяет доля германской крови в ее населении». Отсюда нетрудно понять, почему этот труд стал библией пангерманистов, расцвет которых, как и расцвет антисемитизма, был тесно связан с экономическим кризисом (знаменитым биржевым крахом 1873 года) и политическим кризисом либерализма.