Михаил Чекуров - Загадочные экспедиции

И наконец, в истории имеется немало примеров того, как испанцы, англичане, французы и прочие европейцы, попадая в туземную среду одиночками или небольшими группами, ассимилировались в ней. Один из таких «отуземившихся» европейцев встретился в Австралии в прошлом веке. Произошло это при следующих обстоятельствах.

В 1855 г. к побережью Австралийского континента подошел английский корабль с группой переселенцев на борту. Они искали район наиболее удобный для основания колонии. На берегу англичанам попался одинокий туземец. Точнее говоря, он сам подошел к костру белых пришельцев. Голое тело, темная кожа, заросшее волосами лицо, примитивное копье, язык жестов — все это говорило англичанам, что перед ними абориген. Однако черты лица, доброжелательность и, главное, латинские буквы, вытатуированные на его руке, заставили англичан приглядеться к нему повнимательнее. Таинственный дикарь прижился в лагере поселенцев-колонистов. Вскоре он научился понимать английский язык, а затем и говорить на нем. И только тогда изумленные англичане узнали, что имеют дело с соотечественником.

Тим Бакли, двадцатитрехлетний солдат королевской армии, за какой-то дисциплинарный проступок был осужден и сослан на каторгу в Австралию: в Лондоне полагали, что правонарушителям самое место в этой дикой, необжитой стране.

Любовь к свободе толкнула Бакли на бегство. Впрочем, правильнее было бы назвать поступок этот уходом из цивилизации. Беглецу удалось установить нормальные взаимоотношения с аборигенами, а затем освоиться в их среде. Он научился жить на лоне природы и пользоваться ее дарами. Собственно говоря, Бакли стал настоящим аборигеном: ходил обнаженным, ел личинок насекомых, червей, рыбу, убитую копьем собственной работы дичь и начисто забыл все, что было связано с его страной, национальностью и социальным происхождением.

Через 30 лет туземной жизни благодаря стечению обстоятельств Бакли встретился с представителями цивилизованного общества как австралийский абориген. А затем начался обратный процесс: ему пришлось привыкать носить одежду и пользоваться ложкой, соблюдать элементарные правила гигиены и приличия, заново учить (вспоминать) английский язык и все то, что связано с понятием «английский образ жизни» [3].

Учтите, что все это случилось в XIX в. Так стоит ли категорически отрицать возможность подобной ситуации в веке XVI?

Штурман сделал паузу и оглядел аудиторию, явно ожидая реакции слушателей.

— Сомнение необходимо при познании, — бросил реплику врач. — Однако сомнение и категорическое отрицание не одно и то же, Геннадий Васильевич. — Насколько я понял, вы считаете, что именно новгородцы были первыми русскими людьми, ступившими на землю Аляски в XVI в.?

— Не совсем так, — ответил штурман. — Версия о русском проникновении на Аляску в допетровскую эпоху не ограничивается новгородцами. Завтра, если вы того пожелаете, я продолжу рассказ, сейчас же вас ждут «объятия Морфея», а меня служебные обязанности.

Оживленно обсуждая рассказ штурмана, мы разошлись по каютам. Надо сказать, что слушатели разделились на две группы. Одни горячо поддерживали его версии, другие (во главе с доктором) отнеслись к ним скептически. И несмотря на разные комментарии, все с интересом ожидали продолжения.

Следующий день прошел в обычных хлопотах, а после ужина участники экспедиции и свободные от вахты члены команды корабля собрались в кают-компании, дабы услышать продолжение рассказа о первых русских американцах.

Геннадий Васильевич начал с краткого изложения содержания «предыдущей серии».

— Итак, мы ознакомились с первым вариантом русского проникновения в Америку. Суть его, как вы помните, заключается в том, что новгородские ушкуйники в XVI в. могли достичь Аляски и ассимилироваться среди тамошних аборигенов. А теперь перейдем к следующему варианту. Перенесемся на столетие позже (в век XVII), в те времена, когда держава Российская становилась на ноги после тяжких испытаний Смутного времени.

Трудностей на пути этого становления было немало. Прежде всего ощущался острый дефицит драгоценных металлов, а они в те времена были основой денежного обращения. Вот и приходилось Российской державе импортировать, помимо всего прочего, золото и серебро. Взамен же она экспортировала свои товары, среди которых ведущее место принадлежало пушнине («мягкой рухляди»). Большая часть ее поступала из Сибири в виде ясака (натурального налога).

Все более и более «мягкой рухляди» требовал Сибирский приказ, а освоенные территории уже не могли дать ее. Нужно было искать новые земли, и искателей оных в Сибири хватало. В 1648 г. один из них — Федот Алексеев (Попов) снарядил экспедицию, с тем чтобы морем достичь богатой зверем реки Анадырь. Разные люди принимали участие в этом предприятии. Но случилось так, что потомки запомнили главным образом сибирского казака Семена Дежнева. С группой единомышленников он присоединился к экспедиции в качестве сборщика ясака. На семи кочах торговые люди и охотники Алексеева, а также казаки Дежнева спустились по Лене в Северный Ледовитый океан. Затем через моря Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское и пролив между двумя континентами они вышли в Тихий океан.

Большая часть участников экспедиции погибла от стихий, лишений и оружия туземцев. Но тут необходимо отметить одну существенную деталь. Дело в том, что Семен Дежнев написал отчет о своем участии в экспедиции, и его содержание сохранилось для истории. Где и по каким причинам погибли кочи экспедиции, казак описал довольно обстоятельно, лишь о судьбе двух из них (пропавших в районе Берингова пролива) он не мог сказать ничего определенного. Возможно, эти кочи погибли в морской пучине. Но попробуем представить себе и другой вариант развития событий, а именно: вынесло кочи экспедиции Алексеева — Дежнева к неведомой земле и выбросило на берег. Те, кто остались живы, встретились вскоре с туземцами, которые оказали россиянам доброжелательный прием.

Чувствую, что гипотеза моя вызывает протест у Семена Николаевича. Упреждая его каверзные вопросы, даю пояснение. Племена аборигенов Аляски вели в те времена постоянные войны между собой. В этой обстановке возможность сделать союзниками, а быть может, и членами своего племени пришельцев с необычной, внешностью и грозным оружием была очень заманчивой. Кроме того, в туземных селениях в результате потерь на охоте и на войне не хватало мужчин, т. е. вдовы и сироты нуждались в кормильцах. Как видим, у аборигенов Аляски были основания приютить русских странников. Последним же могли понравиться если не туземки, то, во всяком случае, мягкий (по сравнению с Сибирью) климат Аляски и ее богатые охотничьи угодья [4].