Лев Полушкин - Орлы императрицы

С наступлением первых холодов двор перебрался в Москву. Сразу после празднования дня своего тезоименитства Екатерина устраивает праздники в честь главных орденов России. 26 ноября отмечали как день ордена Святого Георгия Победоносца, главными кавалерами которого были П. Румянцев-Задунайский и А. Орлов-Чесменский. В Тронной зале Кремля состоялся обед на 75 кувертов. А 30 ноября чествовали кавалеров ордена Святого апостола Андрея Первозванного.

Во время войны с Турцией и сопутствовавшего ей Пугачевского восстания в Европе объявилась авантюристка, выдававшая себя за дочь Елизаветы Петровны от графа А. Разумовского, с которым Елизавета была тайно обвенчана.

Объявившаяся неизвестно откуда «принцесса» при жизни никогда княжной Таракановой не называлась. В разное время ее величали госпожой Франк, Бетти, Али Эметте, княжной Волдомирской, графиней Пиннеберг, Силинской и другими именами. Княжной Таракановой она стала после своей смерти, так как истинная княжна Тараканова оставалась жить и здравствовать в течение последующих 35 лет, не подозревая о том, что ее принадлежность к императорской семье была использована другой, не известной ей женщиной. О романтической судьбе княжны лже-Таракановой написано много, ей посвятили свои произведения Данилевский, Мельников-Печерский, Э. Лунинский, Э. Радзинский и др., поэтому напомним лишь вкратце основные события этой трагически закончившейся жизни молодой красивой женщины.

По пересказу ее слов одним из современников (Роккатани) в детстве она оказалась в столице Голштинии. Учителями и воспитателями ее были некие Шмидт и баронесса Штерн, а купец из Данцига Шуман неизвестно по какой причине оплачивал се содержание. В год смерти Елизаветы Петровны (1761) какие-то трое мужчин возили се вместе с нянькой в Петербург, после чего она очутилась в Персии, на попечении какой-то престарелой женщины, которая якобы рассказывала, что девочка удалена сюда из России по распоряжению Петра III. Наконец женщине и девочке удалось бежать с помощью знакомого татарина, после чего она получила приют в Багдаде у богатого перса, где заинтересованные лица впервые сообщили, что она является дочерью императрицы Елизаветы Петровны.

Один из персидских покровителей несовершеннолетней девочки, князь Али, в 1769 г. вынужден был покинуть Персию, и подросшая «дочь Елизаветы» решила сопутствовать ему в скитаниях по Европе, приняв роль его дочери. Путь их лежал через Астрахань и Петербург в Ригу, далее в Кенигсберг, Берлин и Лондон. Здесь богатый князь покинул свою спутницу, оставив ей драгоценные камни, золото и много денег.

После пятимесячного пребывания в английской столице под именем персидской княжны Али Эметтс наша героиня объявилась в Париже, где прожила около двух лет.

Совсем по-другому рассказывала она о себе сэру Уильяму Гамильтону. Будто бы Петр III, которого Елизавета Петровна обязала воспитывать принцессу, после смерти матери отправил ее в Сибирь, откуда она с помощью священника бежала к донским казакам. Там ее якобы пытались отравить, из-за чего она бежала дальше, в Персию, где получила приют у богатейшего друга своего родственника, который окружил ее заботой и дал прекрасное воспитание.

Она не знала ни своей национальности, ни настоящих имен матери и отца, большинство современников считали ее полячкой, некоторые называли ее черкешенкой.

В Париже княжна после очередных приключений познакомилась с находившимся здесь в эмиграции князем Михаилом Огинским. Э. Лунинский называет его «великим гетманом литовским» [37, 50]. Нам он известен более как автор знаменитого полонеза «Прощание с Родиной». Огинский воспламенился при встрече с прекрасной незнакомкой, которая производила к тому же впечатление неслыханно богатой. Великий гетман переживал, судя по письмам, искреннюю страсть. «Что меня преследуют огонь и пламя — в этом нет ничего особенного, но почему они меня пугают, Ваше сиятельство?» — писал он ей.

Али Эметте любила красиво одеваться и выглядеть эффектно, расточительность скоро привела ее к банкротству, и она, спасаясь от кредиторов, в конце апреля 1773 г. выехала с небольшой свитой в Германию, во Франкфурт. Здесь после очередных приключений она оказалась в объятиях князя Лимбурга, который также влюбился всерьез и надолго в очаровательную «черкешенку», сменившую здесь свое имя на европейское — Элеонора. Поместив ее в один из своих замков, князь тратил на нее деньги, рискуя стать посмешищем, наконец, решил и жениться на ней, чему помешало только отсутствие документов о происхождении княжны. Тогда, желая упрочить свое положение при немецком князе, принцесса объявила себя беременной.

Между тем слухи о похождениях путешествующей по Европе авантюристки достигли ушей Лимбурга и утвердили его в мысли о непостоянстве, лжи и обмане предмета своей страсти, чему способствовала и не прекращавшаяся переписка принцессы с Огинским, уже собиравшимся покинуть французскую столицу.

Приблизительно в это время ловкая Али впервые объявила новое свое имя: она вслух пожелала стать внучкой Петра Великого, дочерью Елизаветы Петровны, в детстве увезенной в Сибирь и бежавшей оттуда благодаря священнику в Персию. Этому преображению предшествовала попытка Али представить некоего русского князя, пребывавшего в Спа, за князя Голицына, к которому по совету Лимберга она должна была явиться в качестве его уполномоченной для переговоров о притязаниях немецкого князя на Шлезвиг-Голштинию, незаконно присвоенную царствующим домом Ольденбургским. Письменное полномочие, датированное 28 декабря 1773 г., было выдано ей в Оберштейне, по которому мгновенно распространились слухи о явившейся здесь русской принцессе, наслоившиеся на слухи о якобы спасшемся Петре III, поднявшим восстание на Урале (Е. Пугачеве).

Новоявленная «принцесса» завязывает новое знакомство с виленским воеводой Карлом Радзивиллом («пане Коханку»), который, являясь непримиримым врагом России из-за произошедшего в 1772 г. раздела Речи Посполитой, так же как и М. Огинский, покинул родные края и кочевал по Европе с безнадежными намерениями вернуть былое единство Польши, используя дипломатические каналы.

Подвернувшаяся на пути «российская принцесса» озарила пана лучом света из конца беспросветного тоннеля. В его голове вспыхнула грандиозная идея краха трона Екатерины Великой, который, как ему казалось, уже раскачивался с двух сторон — внешней (война с Турцией) и внутренней (восстание Пугачева). С помощью новой третьей силы он мог рухнуть, погребая под собой решения о разделе Польши. Для принцессы связь с пане Коханку сулила свежий приток материальных средств, способный подпитывать ненасытные потребности авантюристки и позволявший отмахиваться от назойливых кредиторов.