Дмитрий Перетолчин - Мировые войны и мировые элиты

«Часто повторяющееся утверждение, что евреи столь же легко становились бы нацистами, как и их немецкие сограждане, если бы им только разрешили присоединяться к этому движению, подобно тому как они записывались в итальянскую фашистскую партию до того, как итальянские фашисты ввели расовое законодательство, является только полуправдой. Оно верно только применительно к психологии отдельных евреев»

Профессор Нью-Йоркского университета, Ханна Арендт, как и Генри Эрнст, родилась в еврейской семье выходцев из России, то есть оба точно не ревизионисты. Возможно, что история головокружительного успеха дуче связана с известной любовницей Муссолини Маргаритой Сарфатти, которую называли «еврейской матерью итальянского фашизма». За призывы вступить в войну ее вместе с мужем, впоследствии погибшим на войне президентом миланского отделения Сионистской федерации Италии, исключили из Социалистической партии. Впоследствии Маргарита Сарфатти писала Муссолини политические речи и готовила поход на Рим [19].

«У Муссолини тоже есть свой Тиссен: он называется Джузеппе Теплиц, главный директор «Банка Коммерчиале»; этот Джузеппе — по происхождению еврей из Польши. Тиссен сэра Освальда Мосли называется, как говорят, Кон. Западный фашизм почти не нуждается в антисемитизме или нуждается в нем в очень небольшой мере… С другой стороны, фашизм весьма заинтересован в отечественном еврейском капитале. Он видит в еврейской крупной буржуазии союзника, и очень важного союзника, в борьбе с либеральным конкурентом. Вот почему Муссолини — друг евреев и убежденный противник антисемитизма».

Иисус, видимо был единственным «невежественным евреем», отношения с которым у Муссолини не заладились, хотя это возможно от того, что Народно-католическая партия Италии слишком энергично выступала против фашизма [5]. Зато, по словам Голдберга, Муссолини получил поддержку не только главного раввина Рима Анжело Сачердоти и значительной части еврейской общины [3], но и руководителя сионистов Хаима Вейцмана, встреча с которым произошла через два месяца после марша на Рим. Нахум Соколов, президент сионистского «Исполнительного комитета», после встречи с Муссолини в октябре 1927 года, например, заявил: «Мы начинаем понимать истинную природу фашизма, настоящие евреи никогда не боролись против фашизма» [20].

В соответствии с доктриной «тоталитаризма», фашистская партия настаивала на вмешательстве государства в образовательный процесс и внесении в школьные программы национального уклона. Что такое национальный уклон становиться понятно из устава фашистской милиции, куда вступали молодые члены фашио: «Фашистский солдат обладает своей особой, только ему присущей, моралью»:

«К нечистым относится и тот, кто проявит какую-либо слабость характера, кто не использует всех имеющихся в его распоряжении средств для мужественного нападения на внутренних, явных или тайных, врагов Италии, того, кто не сумеет в борьбе с этими врагами встать на принцип — жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, руку за руку, поджог за поджог, удар за удар, рану за рану, того, в ком хоть сколько-нибудь поколеблется вера, в душу которого внедрится малейший скептицизм или сомнение в момент, когда военное выступление уже предпринято [8]».

В то время Banca Commerciale был сравним по значимости с наиболее важными промышленными предприятиями Италии — например, почти со всеми железнодорожными компаниями и электрическими трестами, с контролирующим миллиарды Meridionale, с «кузницей Муссолини» — заводами Терни, крупнейшими текстильными компаниями, к примеру с включающим в себя 23 фабрики трестом Stabilimenti Tessili, стальным трестом llva S.p.A., контролирующим большую часть выплавки чугуна, железа и стали и связанным с немецким Vereinigte Stahlwerke A.G., с химическим трестом Montecatini, где вице-президентом трудился Теплиц [17][21]. Montecatini возник на базе медных рудников и к 1937 году в его сферу контроля, помимо добычи цветных металлов и мрамора, входила химическая промышленность Италии, часть его акции принадлежала I.G. Farben [22]. Еще 10 июля 1923 в Италии в военном министерстве был создан аналог немецкого «бюро Хабера» — ведомства, организовавшего взаимодействие 200 офицеров и многочисленных ученых — Servizio chimico militare. Основу военно-химического вооружения Италии составили авиабомбы с фосгеном и ипритом, примененные во время колониальной войны в Эфиопии (Абиссинии). 22 декабря 1935 года главнокомандующий южным фронтом Родольфо Грациани впервые сбросил ипритовые бомбы на абиссинцев. В последующем итальянцы использовали их регулярно, истратив в общей сложности 300 тонн химического оружия, от которого погибли 350 000–760 000 абиссинцев [23].

«Итальянская армия, оснащенная современным вооружением, стала громить и уничтожать неподготовленного, почти безоружного противника с небывалой жестокостью, утверждая новый стиль бесчеловечного ведения войны, применяя даже отравляющие газы. Столь же беспрецедентным моментом было то, что известные офицеры, в том числе сыновья Муссолини Бруно и Витторио с гнусным высокомерием хвастались, что они устраивали веселую охоту на целые толпы, сотни и тысячи людей и истребляли их зажигательными бомбами и бортовым оружием своих самолетов»

Витторио Муссолини считал войну «великолепным спортом» и «отличнейшим развлечением», он участвовал в том самом налете, когда итальянская авиация разбомбила госпиталь Красного Креста в Аломате. Существует мнение, что это было совершено умышлено, чтобы ликвидировать врачей как свидетелей применения отравляющих веществ [6].

Деньги на войну в размере 100 млн. долларов Duche дал Джек Морган [24], так что хватило еще и на захват Албании в апреле 1939 года [25]. Лига Наций ввела против Италии санкции, но реальная причина этого, вероятно, скрывалась в вопросе о концессиях на албанскую нефть, которые правительство передало британской Anglo-Persian Oil Company, что было опротестовано правительством Муссолини. Чемберлен реагировал однозначно: «… если Муссолини считает, что может вести себя в отношении нас так нагло, словно имеет дело с третьестепенной державой, он совершает роковую ошибку» . Несмотря на полюбовный раздел, по которому Италии досталась треть албанской концессии, этот протест Муссолини видимо так и не простят, к тому же годом раньше в Италии появляются свои расовые законы [6], подводящие основу под «ариизацию».

Последствием санкций стал шаг Duche, по содержанию напоминающий рузвельтовский указ 1933 года № 6102, предписывающий гражданам США сдать золото в ближайший банк. Когда Муссолини «попросил» итальянцев пожертвовать свое золото государству, одних женских колец собрали 250 тысяч [3]. Сам конфликт в Абиссинии ломал всю европейскую систему безопасности Бриана-Келлога, но британский кабинет отмолчался, а Рузвельт поспешил выпустить декларацию о нейтралитете [26]. Единственный кто возмутился действиями Муссолини был Адольф Гитлер: «Итальянский союзник мешал нам почти повсюду. Он помешал нам, к примеру, проводить революционную политику в Северной Африке… потому что наши исламские друзья вдруг увидели в нас вольных или невольных сообщников своих угнетателей…» [27]. Но диктаторов быстро подружили созданием оси «Берлин-Рим», «экономическим инициатором» которой лондонский журнал Time в 1939 году назвал барона Курта фон Шредера [12]. Кстати, единственным человеком, допущенным на историческое свидание двух «сверхчеловеков» — Муссолини и Гитлера — был граф Вольпи ди Мисурата как представитель Banca Commerciale Italiana [17].