Андрей Подволоцкий - Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

На следующий год случилось новое происшествие. «…Придоша Свей, и Емь, и Сумь, и Дидманъ съ своею волостью и множьство и начата чинити городъ на Нарове. Тогда же не бяше князя в Новегороде, и послаша новгородцы в Низъ къ князю по полки, а сами по своей волости рослаша. Они же оканьнии, услышавше, побегоша за море».

Итак, на Новгородскую землю снова пришли шведы. Собственно, на самый западный краешек этой земли — на реку Нарову, где попытались поставить «город» (крепость). Надо думать, это должен был быть форпост в Новгородской земле. (К слову, в 1300 г. при слиянии рек Охты и Невы они построили такую крепость — Ландскрону. В 1301 г. она была захвачена и уничтожена совместно новгородцами и Андреем Александровичем Городецким, сыном Александра Невского.) Но, услышав о том, что новгородцы собираются на них походом, свернули работы.

Хотелось бы обратить внимание на состав шведского десанта — перечислены практически те же племена, что и в 1240 г., во время Невской битвы. Только вот вместо «Спиридона» или какого-нибудь «королевича Биргера» — их предводитель Дидман, владетель округа (волости). Не он ли уже заглядывал на новгородский огонек в 1240 г.? Похоже, что он, ибо в том же году Александр Ярославич собрал войско и повел его к Копорью. Новгородцы «…не вадяху, кда князь идеть, пока возле Копорья князь не отпустил сопровождавшего его митрополита Кирилла в Новгород, а сам пошел на емь. Дело было зимой, «и бысть золъ путъ, акыже не видали ни дни, ни ночи… Иприде на землю Емьскую, овыхь избита, а другыхъ изъимата; и придота новгородци с княземъ Олександромъ ecu здорови».

Таким образом, Александр Ярославич отомстил шведо-финнам за Невскую битву — вероятней всего, даже «тем самым» шведо-финнам. Правда, этот эпизод в русско-шведских отношениях стал не столь известным, чем бой у Ижоры в 1240 г., — понятно, по каким причинам.

Где-то в 1256 г. умирает хан Батый, покровитель Александра. Два его сына, Сартак и Улагчи, подозрительно скоропостижно скончались в течение года — и ханом Золотой Орды становится брат Батыя, Берке. Он был новообращенный мусульманин, и все его действия были направлены на внедрение ислама как в Золотой Орде, так и за ее пределами. Правда, языческая монголо-татарская верхушка уклонялась от исламизации как могла, и окончательную победу мусульмане будут праздновать уже при хане Узбеке (1312—1342).

Русские княжества сразу почувствовали, что новая метла по-новому метет. В 1257 г. в Залесье появляются татарские чиновники, которые «…исщетоша всю землю Сужальскую, и Рязаньскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники, и идоша в Ворду…».

Надо сказать, что разбитие подданного населения на десятки, сотни и пр. имело своей целью не только «оптимизацию налогообложения», но еще и упорядочение набора в татарское войско. Как писал Карпини, «…в войнах они (мобилизованные. — А.П.) идут первыми, а также если приходится перейти болото или опасную воду, то им надлежит сперва изведать брод. Им также нужно работать все, что надлежит делать. Точно так же если они кого-нибудь оскорбят или не повинуются по мановению, то их бьют, как ослов».

На войну нужно было много людей и денег. Потому татарские чиновники и глазом не моргнув приехали в Новгород, где также вознамерились провести перепись.

«..Tow же зимы приехаша послы татарьскыи съ Олександромь, а Василии побеже въ Пльсковъ; и почата просити послы десятины, тамгы, и не яшася новгородьци по то, дата дары цесареви, и отпустиша я смиромъ; а князь Олександръ выгна сына своего изъ Пльскова и посла в Низъ, а Александра и дружину его казни: овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повелъ», — пишет Новгородская Первая летопись старшего извода.

Новгородцы заволновались, возмутились. Они не были покорены татарами в нашествие 1237—1238 гг. и не считали себя татарскими данниками. Откупиться от хана — да, это новгородцы готовы. Но стать данниками…

Возмущение новгородцев поддержал и старший сын Александра Василий, который в то время был новгородским князем. Когда отец вместе с татарскими чиновниками приехал в Новгород, Василий испугался отцова гнева и бежал в Псков. Александр и там нашел сына и отправил его в Суздальскую землю. Гнев на сына был настолько велик, что Александр Ярославич приказал казнить ближайшее окружении Василия, его бояр и дружинников («овому носа урезаша, а иному очи выимаша»).

Но Новгород привести к повиновению не удалось. В 1259 г. татарские чиновники вместе с Александром Ярославичем явились в Новгород опять. На сей раз татарам, под угрозой вторжения, удалось провести перепись населения. «…И почата ездити оканьнии по улицамъ, пишюче домы христьяньскыя: зане навелъ богъ за грехы наша ис пустыня звери дивияя ясти силныхъ плъти и пити кровь боярьскую; и отъехаша оканьнии, вземше число, а князь Олександръ поеха после, посадивъ сына своего Дмитрия на стол».

Оценивая роль Александра Ярославича в проведении татарской переписи 1259 г., нужно сказать, что она состоялась исключительно благодаря усилиям великого владимирского князя. Берке заставил 01работать Александра свой ярлык — собственно, никакого другого выбора у Александра Ярославича, если он хотел остаться великим князем, не было. А он хотел. И татарской угрозой гнул непокорных новгородцев под себя.

Но даже самого жгучего желания великого князя может быть недостаточно. В очередной раз тучи сгустились над Александром Ярославичем уже через три года. В 1262 г. в Суздальской земле вспыхнуло стихийное восстание против татарских утеснений. Волнения охватили Ростов, Суздаль, Ярославль и даже стольный Владимир-Залесский. По постановлению народных вече (которые уже давно не собирались) татарские откупщики, по преимуществу мусульмане, были «выгнаша из городовъ». Летопись не пишет, как удалось утихомирить народное выступление, однако Александру Ярославичу довелось ехать в Орду к хану Берке — «на ковер». Некоторые историки высказывают предположение, что упомянутый стихийный бунт вовсе таковым не являлся и что его инспирировал сам Александр Ярославич — с целью удалить татарских баскаков и передать функцию сбора налогов в руки местной княжеской администрации. Если этот так, то хитромудрый план этот не осуществился, ибо баскаки упоминаются в летописях еще довольно долго.

Считается, что Александр Ярославич «отмолил» Суздальскую землю от гнева мстительного хана, хотя наверняка для этого пришлось дать очередной богатый откуп. Берке продержал Александра Ярославича в ставке всю зиму, а также весну и лето 1263 г. (возможно, как заложника при собрании откупа). Лишь поздней осенью Берке отпустил Александра Ярославича, уже больного, в Залесье. Причины болезни Александра Ярославича неизвестны; предполагают, что он был отравлен. Александр Ярославич добрался только до Городца на Волге, где успел принять схиму под именем Алексия — и в ту же ночь (14 ноября) умер. Тело довезли до Владимира-Залесского и 23 ноября (6 декабря по нов. стилю) погребли в монастыре Рождества Пресвятой Богородицы. Новгородский летописец горестно восклицает при этом: «..Дай, Господи милостивый, видети ему лице твое в будущий векь, иже потрудися за Новъгородъ и за всю Русьскую землю»…