Алексей Мартыненко - Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого

И это все притом, что именно у нас воинская служба являлась обязанностью. В их же армиях использовались ландскнехты, которые: «…все наемные. За деньги служат!» [106, с. 14].

О чем такое говорит?

Лишь о том, что раз западноевропейские солдаты готовы умереть не только от неприятельской пули, но даже от побоев, то, отринув невзначай такую вот странную «работу», они просто рискуют умереть с голода.

Вот как распрекрасно жилось в той самой Европе, которой так страстно всегда стремился попугайничать Петр. А между тем и до Петра, и до Суворова:

— «Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять?» [30] А. В. Суворов. Документы, т. 3, с. 570. [15, с. 115].

И в особенности это стало заметно в битве при Кунерсдорфе, когда:

«Сорокавосьмитысячная армия Фридриха перестала существовать.

…У короля, по его собственному признанию, оставалось после сражения не более трех тысяч боеспособных солдат: девятнадцать тысяч было убито, ранено и пленено, а остальные разбежались. В полной прострации он намеревался покончить с собой и писал в Берлин: «Все потеряно, спасайте двор и архивы». Раньше он ненавидел и презирал русских; теперь он их страшился…» [74, с. 60].

И вот кто упоминается среди наймитов европейских ландскнехтов:

«Сброд со всего света — итальянцы, швейцарцы, силезцы…» [106, с. 29].

То есть вся Европа была нищей. И даже весьма на сегодняшний день респектабельная Швейцария некогда, как теперь оказывается, и олицетворявшая это пресловутое «альпийское нищенство», над которым так затем злорадно потешались наши большевистские писатели-пересмешники.

Но и сама Пруссия являлась страной такой же нищенской. Ведь после первого же пушечного залпа во время знаменитой битвы обнаружилось, что:

«Кунерсдорф горел в нескольких местах» [106, с. 36].

И вот по какой поразительно обыденной причине: их знаменитейшие образцовые на весь свет бюргерообразные дома были, как теперь выясняется: «Крытые соломой …» [106, с. 36].

Именно по этой наитривиальнейшей причине они: «…сразу занялись огнем» [106, с. 36].

Вот как элементарно просто развеивается миф о давно набившей нам оскомину некоей германской респектабельности!

Но чем принято было покрывать крыши у нас?

Вдоль сибирского тракта, например, по которому гнали колодников, стояли села, которые выглядели следующим образом:

«Избы деревянные, часто двухэтажные, крыши тесовые » [145, с. 26].

И это не махровый «реакционер» для восхваления именно ему столь необходимого «строя» сообщает, но отправившийся на Сахалин в поисках злоупотреблений царской власти демократ, впоследствии автор «на деревню к дедушке» — знаменитейшей оды о нашей некоей необыкновенной зачуханности (кстати, слово «зачуханность» происходит от чухонцев, а не от русских)!

Но откуда и взяться этой их хваленой респектабельности, если именно о немцах тех времен сообщается, что:

«Немецкие крестьяне работали на своих помещиков, как лошади. Но плетка по их спинам гуляла чаще, чем по животным. За малейшую провинность крестьянам накладывали на руки и на ноги колодки…» [75, с. 171].

И не наши крепостные крестьяне, но «свободное» немецкое бюргерство, как теперь выясняется, весь свой производительный труд вкладывало не в дело, как то в россказнях о немецком прагматизме не единожды обмусолено, но в безделицу, требуемую на потеху их господам:

«…согнанные на работы крестьяне рыли на горах искусственные пруды, проводили фонтаны, складывали причудливые гроты и другие безсмысленные сооружения.

«Почти невероятно, — писал об этом времени Фридрих Энгельс, — какие акты жестокости и произвола совершали эти надменные князья по отношению к своим подданным. Эти князья, проводившие время только в наслаждениях и дебоше, разрешали всякий произвол своим министрам и правительственным чиновникам, которые могли, таким образом, топтать ногами несчастный народ, не боясь наказания, при одном только условии наполнения казны своих господ» [31] К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. V, с. 5. [75, с. 150].

Но ничего невероятного, на самом деле, здесь нет: Германия в описываемые Энгельсом времена, то есть в хваленом ими XVIII столетии, и на самом деле жила в самом настоящем средневековье!

И секрет этой странной в их местности популярности службы в армии, где запросто могли не только избить до смерти, но и повесить (уже не говоря об очень большой вероятности смерти от неприятельской пули), заключается в алчности отца, отдающего своего сына на воинскую службу. Ведь папа желает подработать на своем чадце, за что и получает теперь возможность попасть «под раздачу», если его детище, спасая свою безценную шкуру, порешит удрать от грозящей ему расправы.

У нас были совершенно иные условия. И хоть Петр своими налогами все же вогнал русского человека в нищету, но подрабатывать на собственных детях, отдавая их чуть ли ни на верную погибель в заграничного образца палочные войска, у нас на Руси никто бы не стал никогда и ни при каких обстоятельствах. Потому Петр ввел насильственное отторжение детей.

Но и здесь, исключая лишь времена правления самого «преобразователя», из этой затеи варваризации русского воинства ничего не вышло. Ведь наша армия, в отличие от палочно-полицейских орд Запада, представляла собой ту силу, которая единственная была способна защитить русского человека от полного и окончательного истребления интервентами, постоянно вторгающимися в наши пределы.

Потому петровские времена являются лишь коротким исключением из нашей славной воинской традиции. Ведь веком ранее, несмотря на непрерывную поддержку извечно враждебного русскому государству Запада, так же не менее нам враждебного Востока, нам, укрепив свои оборонительные рубежи, именно благодаря отечественной системе организации воинских частей, все же удалось отбиться от наседающих со всех сторон соседей. Затем следующая оборонительная линия, в результате кропотливых трудов русского человека при не прекращаемых отражениях военных нападений врагов, спустилась со временем еще южнее: Венев, Рязань, Тула, Одоев, Лихван, Жиздры, Козельск.

А затем таким же способом протянулись укрепления этой линии обороны еще глубже в восточном и южном направлении:

Алатырь, Темников, Шацк, Ряжск, Данков, Новосиль, Орел, Новгород-Северский, Рыльск, Путивль. Потом была сооружена также и четвертая линия обороны: Воронеж, Оскол, Курск, Ливны, Кромы [126, с. 398].

Таким образом, стратегическая глубокоэшелонированная оборона, отобрав у Дикого поля наши древние исконные земли, продвинувшись далеко на юг, полностью оградила русскую территорию от внезапных нападений безпощадного извечного врага, тем самым сняв, уже в который раз, вопрос о нашем физическом существовании вообще.