Барбара Такман - Первый блицкриг. Август 1914

В 1-й русской армии не было тяжелой артиллерии. — Прим. ред.

«Действия Франсуа очень показательны с отрицательной точки зрения. Рейхсархив дает богатый фактический материал, но избегает критики самостийных действий этого германского «сверхинициативного» генерала, который не погубил свои войска лишь потому, что царское командование не умело воспользоваться в Восточной Пруссии ошибками германцев». В. А. Медиков, Стратегическое развертывание, стр. 308.

Мартос впоследствии был взят немцами в плен. В своих воспоминаниях он писал: «В газетах (немецких) меня стали яростно травить, думаю, что по благосклонному указанию Людендорфа, а через 15–20 дней вызвали к следователю, который мне объявил, что я обвиняюсь: в обстреливании необоронявшихся населенных пунктов, в грабеже, в насилии над мирными жителями и особенно над женщинами и детьми, и что за эти деяния мне угрожает смертная казнь. Через полгода, в марте или феврале 1915 года, мне было прочитано очень пространное постановление, суть которого заключалась в том, что по недоказанности обвинения я освобожден от суда. Это нисколько не помешало ген. Франсуа в своих воспоминаниях повторить на стр. 223 гнусную клевету на поведение русских войск в Нейденбурге. Это тем более недостойно, что еще во время войны на бешеные нападки немецких газет на русскую армию за ее «грабежи» в Восточной Пруссии пастор Нейденбурга в газете «Берлинер Тагеблатт» поместил статью под заглавием «Пребывание русских в Нейденбурге», в которой подчеркнул порядок и дисциплину в русских войсках и заявил, что никому из жителей не было причинено никаких обид или имущественного ущерба». См.: Н. Н. Головин, Из истории кампании 1914 года на русском фронте, стр. 340.

Телеграмма 23 августа 1914 года. — Прим. ред.

«Глазами и ушами» А. В. Самсонова был полковник А. М. Крымов, исполнявший при нем обязанности генерала для поручений. На автомобиле, верхом, а где пешком он мотался по фронту, информируя Самсонова о происходящем. 23 августа он сообщал: «Я приехал к ген. Мартосу около 7 часов утра — корпус начал движение на Нейденбург, шел он четырьмя колоннами. Движение было великолепное, порядок образцовый… Гор. Нейденбург небольшой, но чистенький город. Встречаются отличные постройки. Часть жителей покинула его, а часть осталась. Отнеслись очень спокойно. Когда я проезжал по улице, все кланялись, а поляки восторженно встречали. Немцы, уходя, подожгли большие магазины». О порядках в некоторых соединениях А. М. Крымов писал: «Штаб 1-го арм. корпуса — одно огорчение. Начальник штаба — это какой-то кретин. Артамонов в своем донесении, что в Сольдау была дивизия, — врал, там были два ландверных полка. Он врал, что они перехватили какой-то телефонный провод. Он даже не сделал попытки атаковать Сольдау… Лично я убежден, что у нас на левом фланге ненадежные командиры корпусов (Кондратович и Артамонов)». Оценивая ход боев, А. М. Крымов настаивал: «Я, находясь под впечатлением виденного, считаю долгом сказать, что, по-моему, они умышленно нас затягивают в Глубину. Лучше бы бросить правый берег Вислы и переходить на левый. Но я глубоко убежден, что они не разгадали нашего движения». См.: «Восточно-Прусская операция. Сборник документов», стр. 263–264.

«Интересно отметить, что на французском театре германцы были принуждены в начале войны также перейти к незашифрованным радиограммам после почти общих случаев путаницы шифра». А. М. Зайончковский, Мировая война 1917–1918 гг., т. 1, стр. 140.

Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, служивший под начальством Пестовского в 1913 году, так характеризует этого человека: прибыв к месту службы в Варшаву и «отрекомендовавшись осовелому генералу (Пестовскому), я получил приказание сесть и рассказать свою биографию. Выслушав меня, генерал сказал: «Итак, капитан, вы служите у генерала Орановского. Если вас будут притеснять, обращайтесь сразу ко мне!» Я раскланялся и вышел, пораженный тем, что мне предлагали жаловаться на свое начальство. Да, недаром его называли в штабе «сумасшедшим муллой». «Военно-исторический журнал», 1967, № 1, стр. 78.

«I корпус, на который была возложена главная задача — атаковать русских во фланг у Уздау и направиться в дальнейшем на Нейденбург, фактически топтался на месте. Но и эта неудача послужила германцам на пользу, так как XV и XIII русские корпуса продвинулись еще вперед и еще более завернули свой фронт на запад, тем самым подставляя еще более свой тыл действию немцев». А. М. Зайончковский, Мировая война 1914–1918 гг., т. 1, стр. 143.

В докладе правительственной комиссии, назначенной в 1914 году для расследования условий и причин гибели 2-й армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии осенью 1914 года, о XV армейском корпусе, которым командовал генерал от инфантерии Н. Н. Мартос, сказано: «Всего из состава XV корпуса вернулось в Россию — 107 офицеров, 25 классных чинов и нижних чипов, около 3000 строевых и 3200 из тыловых учреждений, а всего около 6200 нижних чинов… Большинство офицеров, пробивавшихся в одиночку или с нижними чинами, выдержали ряд самых тяжелых испытаний и опасностей и выказали незаурядное личное мужество и храбрость, преодолевая на своем пути превосходного по силам противника, борясь с бронированными автомобилями, вооруженными пулеметами и даже артиллерией противника, уничтожая то и другое». «Восточно-Прусская операция. Сборник документов», стр. 586.

Командовал корпусом генерал-лейтенант А. А. Душкевич. — Прим. ред .

По мнению русских исследователей, «германцам в период 29–31 августа удалось взять в плен около 30 тыс. чел., между тем по их источникам количество пленных исчисляется до 90 тыс. чел., что не соответствует действительности, так как в XIII и XV корпусах и 2-й пехотной дивизии, вместе взятых, всего насчитывалось до 80 тыс. чел., из них около 20 тыс. прорвались из окружения и отошли на юг, 6 тыс. чел. было убито и до 20 тыс. раненых остались на поле боя». Ф. Храмов, Восточно-Прусская операция 1914 г., стр. 69.

Грюнвальдская битва 1410 года. — Прим. ред .

Действительно, слепое следование провозглашенной Клаузевицем «доктрине устрашения», выразившееся в педантичной и ничем не оправданной жестокости германской армии, не только вызывало возмущение мировой общественности, но и послужило причиной активного сопротивления франтиреров — местных жителей оккупированных районов Бельгии и Франции. Эта «эмоциональная сторона», то есть германское вторжение, варварство мародерствующих германских солдат, уничтожение исторических и культурных ценностей, убийство мирных граждан по прямому приказу германского командования, которой столь много внимания уделяет автор, может создать ложное представление того, что страны Антанты и присоединившиеся к ним позднее США вели справедливую войну, целью которой, как выразился тогда русский министр иностранных дел Сазонов, было «уничтожение германского империализма». Однако следует помнить, что суть и цели Первой Мировой войны на всем ее протяжении были империалистическими и вели ее империалистические государства. Чрезмерная жестокость является неотъемлемой частью такой войны, достаточно лишь вспомнить действия американского империализма во Вьетнаме. Только для Сербии и Бельгии война являлась в определенной степени национальной, освободительной, но это отнюдь не меняло общего характера войны.