Владимир Вальденберг - Древнерусские учения о пределах царской власти

Вопроса этого митр. Филипп касается так же, как его предшественник митр. Феодосий, только со стороны отношения государственной власти к церковным правам и делает это (как и митр. Феодосий) только косвенно, развивая принцип независимости церкви. В послании 1467 г. к новгородцам [435] он говорит о церковных имуществах: «Святии вселенстии събори узаконоположиша, и православный царие подтвердиша, и вси благочестиа держателие приснопамятнии велиции князи, еже непременнаа быти никакоже преж порученнаа святей Божни церкви… ни от кого же не обидима ниже порушена будут, в веки неподвижна». Восставая против новгородских властей, которые посягают на имущественные права церкви, митрополит находит, что новгородцы действуют «чрез устав божественных и священных правил святых Апостол и богоносных святых седми собор святых Отець», и что это противоречит постановлениям «первого в царех благоверного царя Константина и всех православных царий христианских… о судех церковных, и о десятинах, и о всем притяжании дому церковного». Прямая цель послания не давала Филиппу возможности применить эти положения к вопросу о пределах власти великого князя, и можно только сказать, что, оставаясь верным собственному взгляду, он должен был бы понимать эту власть в ограничительном смысле.

Таким образом, политические воззрения митрополита Филиппа, поскольку они выражены в его посланиях, говорят только об основаниях княжеской власти, а не о ее характере. То новое, что он внес в учение о богоустановленности власти, и его учение о свободе церкви давали материал для выводов по вопросу о ее пределах, но этих выводов мы у него не находим.

Политические воззрения Вассиана Рыло имеют другое содержание. Из сочинений, несомненно ему принадлежащих [436] , они выражены в известном его послании 1481 г. Ивану III на Угру [437] . В VI томе Русской Ист. Библиотеки издано послание (№ 126) какого-то ростовского архиепископа к неизвестному князю. В рукописи имя архиепископа, как и имя князя, пропущено, но издатель памятника (А. С. Павлов) заметил, что тон послания напоминает Вассиана Рыло. Действительно, есть несомненное сходство и в общем тоне послания, и в отдельных выражениях. Из содержания послания нельзя вывести, к какому году оно относится, но главный предмет его (оно написано против брадобрития) дает основание заключить, что оно составлено в конце XV или в начале XVI в. Из всех же архиепископов Ростовских за это время [438] только двое известны в качестве писателей, интересовавшихся нравственными вопросами: это – Феодосий (впоследствии митрополит) и Вассиан Рыло. А если принять в расчет указанное сходство этого послания с «Посланием на Угру», то можно, не опасаясь упрека в произволе, приписать его предположительно именно Вассиану. Тогда этот памятник явится (условно) вторым источником для изучения политических взглядов Вассиана.

«Послание на Угру» написано с целью укрепить Ивана III на сражение с татарами и убедить его, что ему не следует слушать тех советников, которые склоняют его к отступлению перед врагом. Отсюда открывается основная тема, выдвинутая Вассианом, это – необязательность для великого князя советов в его приближенных. «Прииде же убо в слухи наша, яко прежнии твои развратницы не престают шепчюще в ухо твое лстивая словеса и совещают не противитися супостатом, но отступити и предати на расхищение волком словесное стадо Христовых овец». Вассиан просит великого князя: «Внимай убо себе и всему стаду, в нем же тя Дух Святый постави, о боголюбивый государю вседержавный, молюся твоей дръжаве, не послушай совета такового их». И даже больше: «Господу глаголющу: аще око твое соблажняет тя, исткни е, или рука или нога, отсещи повелевает; не сию же разумевай видимую и чювственную руку или ногу, или око, но ближних твоих, иже советующих ти неблагое, отверзи их и далече отгони , сииречь отсещи и не послушай совета их». Почему Вассиан предлагает так решительно поступить с советниками – не только не слушать их, но и отогнать? Нет сомнения, что он вооружается так против них потому, что он не сочувствует их советам, находит их вредными; будь их советы иными, предлагай они не отступление перед врагом, а нападение, он не только не стал бы уговаривать великого князя не слушать их, но, вероятно, убеждал бы его в точности исполнить их советы. Уговоры Вассиана, следовательно, не имеют принципиального характера. Нельзя понимать так, что он вообще не признает за боярами право выступать со своими советами или за великим князем – право им следовать, он предлагает ему только отвергать советы вредные для государства. Но нельзя, с другой стороны, отрицать за взглядами Вассиана какое бы то ни было общее значение. Если и признать, что он восстает только против данных советов, потому что они вредны, то уже из этого одного следует, что последним судьей дела является великий князь: он решает, какие советы полезны и какие вредны, и принимает только те, которые находит полезными. Право великого князя принимать и отвергать боярские советы и даже право слушать или не слушать их едва ли в то время возбуждало какое-нибудь сомнение, хотя уже при сыне Ивана III раздавались голоса, осуждавшие его за то, что он решает дела сам-третей, без бояр [439] . Поэтому-то, вероятно, Вассиан на этой стороне дела мало останавливается, но в послании его все-таки можно найти на этот счет интересные сопоставления уже знакомых положений. Именно необязательность для князя боярских советов он ставит в связь с богоустановленностью княжеской власти и с ответственностью князя перед Богом. Только что было приведено место из послания на Угру, где Вассиан говорит, что великого князя «Дух Святый постави». Он выражается еще решительнее и соединяет мысль о богоустановленности княжеской власти с мыслью о служении князя идее правды: «Тем же пророчески рещи, Богом у тверженный царю : напрязи и спей и царствуй истинны ради и кротости и правды, и наставить тя чюдне десница твоя ; и престол твой правдою и кротостию и судом истинным совершен есть, и жезл силы послет ти Господь от Сиона, и одолееши посреди враг твоих. Тако глаголет Господь: Аз воздвигох тя царя правды, призвах тя правдою и приах тя за десную руку и укрепих тя, да послушают тебе языцы». Этими ветхозаветными текстами [440] прекрасно поясняется мысль Вассиана: великий князь, которого он называет уже царем, получил власть непосредственно от Бога, Бог дал ему царство в целях торжества правды. Получив власть от Бога и притом для выполнения определенной задачи, князь несет ответственность в осуществлении возложенного на него дела только перед богом. «Убойся и ты, о пастырю! не от твоих ли рук тех кровь взыщет Бог, по пророческому словеси? и где убо хощеши избежати или воцаритися, погубив врученное тебе от Бога стадо?» А непосредственно за этим Вассиан говорит о советниках: «Не послушай убо, государю, таковых хотящих твою честь в бесчестие свести и твою славу в бесславие преложити и бегуну явитися и предателю христианскому именоватися». Отсюда можно заключить, что Вассиан до известной степени сближал мысль о необязательности для князя боярских советов с мыслью о том, что перед Богом ответственным является только он один: если вся ответственность лежит только на государе, а не на боярах, то и действовать он должен по собственному усмотрению, как «наставит его десница его», а чужие советы он должен принимать только тогда, когда они кажутся ему согласными с той правдой, для служения которой он получил свой сан. Если допустить, что таков, действительно, ход мысли Вассиана, то ему нельзя будет отказать в оригинальности: сближение идеи ответственности перед Богом и учения о самостоятельности князя встречается в русской литературе впервые у него. В начальной летописи, правда, находим тоже учение о злых или льстивых советниках [441] , но там о них говорится только как о характерной черте злого князя-тирана, и общего вопроса об отношении князя к советам летописец не ставит. Его точка зрения совершенно иная.