Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Хотя женщины не располагали достаточными для кредиторской деятельности денежными средствами или предпочитали не использовать свой капитал таким образом, теперь у них появилось достаточно недвижимости, чтобы самостоятельно занимать деньги. В 1775—1780 гг. дворянки составили 33% заемщиков во Владимире, Кашине и Тамбове (табл. 4.7). Немногочисленность долговых соглашений не позволяет провести систематическое сравнение мужских и женских долгов. Однако данные неюридических источников не оставляют сомнений в том, что женщины были столь же склонны жить не по средствам и влезать в долги, как и мужчины. Объявления в «Сенатских ведомостях» о продаже за долги имений разорившихся помещиков касаются в равной степени и тех и других. Упоминаниями о долгах пестрят семейные архивы и дворянская переписка, демонстрируя, с каким трудом даже самые богатые дворянки сводили концы с концами. В 1786 г. подруга писала Елизавете Глебовой-Стрешневой, что наделала в Петербурге долгов на 2 тыс. руб. и теперь ее осаждают кредиторы {277} 277 ОПИ ГИМ. Ф. 47. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 92. . В 1796 г. в письме к своему родственнику, князю Александру Михайловичу Голицыну, Анна Александровна Голицына рассказывала, как расходы на содержание нескольких домов и слабость ее мужа к карточной игре заставили их задолжать 80 тыс. руб. Дальше она писала, что намерена прожить лето и осень в деревне и что, даст Бог, они сумеют так уладить дела, чтобы ей не пришлось продавать ничего из своих имений {278} 278 Последние дни царствования Екатерины И. (Письма княгини Анны Александровны Голицыной) // Исторический вестник. 1887. Октябрь. Т. 30. С. 91. .

Ни в одном из привлеченных к изучению уездов не встречается сколько-нибудь многочисленных примеров ростовщичества среди дворян. В редких случаях женщины-помещицы ссужали деньгами соседей или родичей: Марфа Грибоедова в 1776 г. дала взаймы своему брату 500 руб., приняв в качестве обеспечения его обширное имение; княгиня Дашкова предоставила брату ссуду в 1880 руб. в 1775 г., когда сама еще занималась упрочением собственного состояния {279} 279 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Ед. хр. 2045. Л. 14; ГИМ. Ф. 60. Оп. 1. Ед. хр. 183. Л. 2. . Кроме того, дворянки обращались в Вотчинную коллегию с просьбами о регистрации имений на себя, если их должники не выполняли своих обязательств. В целом, однако, отдача денег в рост играла ничтожную роль в жизни дворян-помещиков, во всяком случае в провинции. Дворяне обоего пола неохотно выступали как частные ростовщики, уступая эту роль купцам и мещанам [117] А. Кахан считает, что к концу XVIII в. дворянство помещало свои накопления в государственные депозитарные учреждения, предпочитая «надежность, связанную с некоторым доходом, высокому риску и высоким оборотам у частных ростовщиков»: Kahan A. The Plow, the Hammer, and the Knout. P. 314. Обзор провинциальных крепостных книг первой четверти XVIII в. в работе Н.Б. Голиковой подтверждает мои наблюдения и аргументацию А. Кахана. См.: Голикова Н.Б. Ростовщичество в России начала XVIII в. и его некоторые особенности // Проблемы генезиса капитализма. М., 1970. С. 247—248. Н.И. Павленко, напротив, показывает, что дворяне составляли 44% частных ростовщиков в Москве в 1732 г. См.: Павленко Н.И. О ростовщичестве дворян в XVIII в. (к постановке вопроса) //Дворянство и крепостной строй России XVI—XVIII вв. М, 1975. С. 269. .

В середине XVIII в. женщины не только покупали и продавали гораздо больше деревень, чем прежде, но, состоя в браке, все шире использовали свою собственность. Если вдовы и незамужние женщины и теперь были традиционно заметнее как участницы экономической жизни, то и замужние занимали в ней все более видное место, по мере того как росло число дворянок, покупавших и продававших собственность (табл. 4.3). В 1715—1720 гг. 80% дворянок, продававших имения, составляли вдовые и незамужние женщины, а к середине века их доля сократилась до 54%, в то время как доля замужних продавщиц земли выросла до 46%. Замужние женщины занимали видное место и среди тех, кто вкладывал деньги в недвижимость: на их долю в 1750—1755 гг. пришлось 63% всех покупок земли. То, что замужние женщины становились все активнее на рынке недвижимости, отражает трансформацию их роли в экономике семьи: они уже не выступали всего лишь как материально зависимые лица, а стремились использовать свое приданое и наследство как собственность, приносящую доход. И снова это изменение следует рассматривать в контексте преобразований в имущественном праве: с 1753 г. женщины получили свободу распоряжаться имуществом без согласия мужей, что поощряло их в возросших масштабах вкладывать деньги в недвижимость и отчуждать собственность.

К середине XVIII в. женщины переместились с периферии экономической жизни дворянства ближе к центру. В последующие десятилетия они укрепили свои позиции на рынке: участие женщин в продаже недвижимости устойчиво держалось на уровне 36% до первого десятилетия XIX в. Зато их доля в инвестировании средств в недвижимость росла; в 1775—1780 гг. женщины составили 34% покупателей имений, а в XIX в. вышли на постоянный уровень в 43%. Активность женщин как продавцов недвижимости накануне отмены крепостного права была еще внушительнее. В 1860 г. женщины в одиночку участвовали более чем в 46% зафиксированных сделок, а вместе с родственниками — еще в 2%. В соответствии с прежними тенденциями, в это время на рынке покупки и продажи земли вышли на первое место замужние женщины, а активность вдов резко сокращалась, пока в 1855—1860 гг. их доля не дошла до 8% от общего числа женщин-инвесторов (табл. 4.3).

Оценка экономического поведения женщин в Англии и Соединенных Штатах (этой теме посвящены единственные имеющиеся исследования о женском владении имуществом на Западе) создает еще более контрастный фон для этих цифр. Из более четырехсот землевладельцев английского графства Саффолк женщины составляли в XVIII в. всего 4%, причем почти все были мелкопоместными {280} 280 Davidoff L., Hall С. Family Fortunes: Men and Women of the English Middle Class, 1780—1850. Chicago, 1987. P. 276. . [118] Дж. Лиддингтон на базе изучения земельного кадастра 1870 г. установила, что в Англии женщины владели 7% земли. См.: Liddington J. Female Fortune: Land, Gender, and Authority: The Anne Lister Diaries and Other Writings, 1833—1836. L., 1998. P. 245, 284. На всю Британию в списке крупнейших землевладельцев XIX в. не значилось ни одной женщины, а в России, напротив, они составляли 28% богатейших помещиков {281} 281 Lieven D. The Aristocracy in Europe, 1815-1914. N.Y., 1992. P. 42, 56 [перевод: Ливен Д. Аристократия в Европе. 1815—1914. СПб.: Академический проект, 2000. С. 41—43, 56. — Примеч. ред.]. . Число женщин среди владельцев недвижимости в Питерсбурге (штат Вирджиния) в 1790 г. достигало лишь 8,4%. В 1814 г. оно выросло до 14%, а в 1860 г. составило 28,7% {282} 282 Lebsock S. The Free Women of Petersburg: Status and Culture in a Southern Town, 1784-1860. N.Y., 1984. P. 129-130. . Актами о собственности замужних женщин были расширены имущественные права американок, и в XIX в. они добились серьезных успехов, но все же не догнали числом женщин дворянского или купеческого сословия в России, занятых в операциях с городской недвижимостью в тот же период {283} 283 О влиянии имущественных прав замужних женщин на размеры женских состояний см.: Shammas С. Re-assessing the Married Women's Property Acts // Journal of Women's History. 1994. Vol. 6. № 1. P. 9-30. . По оценке одного автора, в 1860 г. женщины и дети владели лишь 7,2% всего богатства в Соединенных Штатах {284} 284 Ibid. P. 20. .