Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Как ни странно, даже в начале XVIII в. приданые деревни представляли собой для дворянок, продававших имения, не столь значительный компонент владений. Давать дочерям приданое старались в денежной форме и в виде движимого имущества, которые они затем обращали в недвижимость. В самом деле, если дворяне получали жалованья и пенсии за многолетнюю государственную службу [133] Петр Великий положил конец практике пожалования земель государственным служащим и стал вместо этого платить офицерам и гражданским чиновникам жалованье. Многие дворяне не получали в наследство никаких имений, и все их доходы зависели от казны. См.: Троицкий СМ. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974. С. 266. Среди женщин исключением были только те, которые служили при дворе. , то у большинства дворянок было только два источника капитала: деньги, полученные в приданое или в наследство, и доход с имений. Историки по традиции утверждают, что землю включали в рядные записи, благодаря чему осуществлялся оборот земель в среде дворянства {324} 324 Карнович Е.П. Замечательные богатства частных лиц в России. СПб., 1874. С. 210—212, 294, 334—335; Meehan- Waters В. Autocracy and Aristocracy: The Russian Service Elite of 1730. New Brunswick, 1982. P. 79. . Но эта посылка не подкрепляется ни данными купчих записей, ни росписями приданого, сохранившимися в документах Крепостных контор. В целом недвижимую собственность давали своим родственницам в приданое два вида донаторов: бедные дворяне, у которых было мало движимого имущества, так что они ничего не могли наскрести для дочери, кроме части деревни, и, наоборот, богатые семьи, вполне способные дать щедрое приданое в любой форме: землю, движимое имущество, наличные деньги.

Указ о единонаследии вызвал резкое изменение состава приданого. До 1714 г. недвижимое имущество включали в приданое как само собой разумеющееся. Из 35 росписей приданого, зафиксированных в Москве в 1703 и 1714 гг. {325} 325 Эта подборка включает росписи приданого до выхода Указа о единонаследии 23 марта 1714 г. , 28 документов (80%) включали в себя землю, и только 7 (20%) состояли из одной движимости и дворовых людей {326} 326 РГАДА. Ф. 282. Оп. 1. Ч. 1. Ед. хр. 541 (1703). Л. 41, 44, 47-49, 55, 57-58, 60, 72-73, 77, 84, 88-89, 94-95, 100-101, 105-107, ПО, ИЗ, 116-117, 139; Ед. хр. 543 (1714). Л. 40, 42, 45, 49-54, 57, 101. . К тому же цена приданых, зарегистрированных в Москве, была весьма существенной: движимость, включенная в приданое в 1703 г., стоила в среднем 542 руб., а в 1714 г. эта средняя цифра выросла до 1240 руб. Зато в росписях приданого, составленных после 1731 г., земля появлялась редко. Несмотря на отчаянные протесты дворян, утверждавших, что они не в состоянии обеспечить дочерей, не деля на части свои имения, к 1731 г. они приспособились к новому положению дел. Из 61 списка приданого, заверенного Юстиц-коллегией в Москве за 1731, 1750, 1760 и 1780 гг., только один включал в себя землю: в 1760 г., выйдя замуж за Николая Бахметьева, Софья Милославская получила от своей вдовой матери поместье в 246 душ крестьян в дальнем Арзамасском уезде, а также движимость на сумму 4500 руб {327} 327 Там же. Ед. хр. 583. Л. 440-443. . Но приданое Милославской было исключительным случаем; прочие московские невесты довольствовались движимым имуществом, наличностью, редко кому доставалась дворовая девка {328} 328 РГАДА. Ф. 282. Оп. 1. Ч. 1. Ед. хр. 550 (1731). Л. 2-3, 20-21, 30-31, 42-43, 45-46, 62-64, 70-71, 88-89, 101-103, 105-107, 109-110, 232-233, 321-322, 329-330, 495-496, 501-502, 529-530; Ед. хр. 571 (1750). Л. 8-11, 14-16,24-25,37-38,52-54,66-69,76-77,90-91, 100— 101, 302-303, 305-306, 354-355, 360-361, 366-367, 380-381, 388-389, 403-406, 412-413; Ед. хр. 583 (1760). Л. 51-52, 58-59, 77, 79-83, 103-105, 130-131, 430-432, 447-449, 454-455, 476-477, 514-515, 558-565, 668-673; Ед. хр. 610 (1780). Л. 41, 76-77, 237-239, 247-248, 429-430. .

Если в приданое родственницам не давали земель, то не из жадности и не из-за финансовой несостоятельности. Средняя цена приданого в вышеприведенной выборке за 1731 г. составляла 2800 руб., за 1750-й — уже 5827 руб. [134] Приданое в 19 росписях за 1731 г. стоило в среднем по 2800 руб. Мы не включили в выборку одно приданое на 17 648 руб. Средняя цифра за 1750 г. также основана на девятнадцати списках, с исключением одного приданого в 70 тыс. руб. Средняя цена шестнадцати приданых за 1760 г. достигала 3584 руб., а 30-тысячное приданое мы снова не включили в рассмотрение. Р. Биша отмечает, что в XVIII в. средняя цена приданого в семьях мелкого дворянства составляла 3000 руб., а в аристократических фамилиях — 69 500 руб. См.: Bisha R. The Promise of Patriarchy: Marriage in Eighteenth-Century Russia Ph. D. dissertation. Indiana University, 1993. P. 140-141. Московские росписи приданого говорят не только о том, что донаторы расставались с драгоценностями, одеждой и другими вещами, но и о том, что в большинство приданых входили солидные суммы, специально предназначенные для покупки земли. Типичная рядная запись гласит, что стольник Кошелев дал за дочерью, выходившей замуж в 1731 г., 1800 руб. «на покупку деревни» {329} 329 РГДЛД. Ф- 282. Оп. 1. 4. 1. Ед. хр. 550. Л. 102-103. . В 1750 г. Андрей Сабуров, помимо кровати, одежды, белья на сумму 3277 руб., добавил к приданому дочери 3000 руб. «на покупку вотчин» {330} 330 Там же. Ед. хр. 571. Л. 90-91. .

Приемы распределения богатства в провинциальных семьях, среди менее зажиточных дворян, были совершенно другими. Из 58 списков приданого, зарегистрированных в 1751 — 1868 гг. во Владимире, Кашине, Тамбове, Курске и Сызрани, 26 (45%) включали в себя небольшое количество земли, а еще 32 (55%) состояли в разных пропорциях из вещей, денег, дворовых людей {331} 331 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Ед. хр. 1996. Л. 1-2, 17, 108-109 (Владимир, 1751); Ед. хр. 2000. Л. 22, 60 (Владимир, 1753); Ед. хр. 4220. Л. 38, 42, 70-71, 194, 201-202 (Кашин, 1753); Ед. хр. 11418. Л. 2, 6-7, 22-23 (Тамбов, 1753); Ед. хр. 2004. Л. 75-76 (Владимир, 1755); Ед. хр. 4222. Л. 61-62 (Кашин, 1755); Ед. хр. 4241. Л. 82 (Кашин, 1770); Ед. хр. 2042. Л. 16-17, 127— 128 (Владимир, 1775); Ед. хр. 5565. Л. 1-2, 5, 8, 39-40 (Курск, 1775); Ед. хр. 2045. Л. 72, 81, 87-88 (Владимир, 1776); Ед. хр. 11569. Л. 38-39, 51-52, 74-75 (Тамбов, 1776); Ед. хр. 11235. Л. 11, 30-31 (Сызрань, 1776); Ед. хр. 11577. Л. 14-15, 52-53 (Тамбов, 1777); Ед. хр. 11578. Л. 3, 8-10, 21-22 (Тамбов, 1777); Ед. хр. 11237. Л. 23-24, 28-29, 32, 36-37, 72, 77 (Сызрань, 1777); Ед. хр. 2049. Л. 1-2, 103-104, 122-123 (Владимир, 1778); Ед. хр. 5587. Л. 13-14, 35 (Курск, 1778); Ед. хр. 11539. Л. 3-5, 12-14, 20-21, 30—31, 36, 52 (Тамбов, 1779); ГА Тверской области. Ф. 668 (Кашинский уездный суд). Оп. 1. Ед. хр. 6444. Л. 33-34, 52-53 (Кашин, 1806, 1808); Санктпетербургские сенатские объявления по судебным… и казенным делам (14.03.1860). С. 45. . Контраст между придаными, зафиксированными в Москве и в губерниях, подчеркивает разрыв, отделявший тонкий слой богатых аристократических семей от мелкого дворянства. Последнее большей частью не могло предложить дочерям ничего, кроме единственного дворового человека или крохотного клочка земли. В 1753 г. помещик Поярков, не сумев наскрести ничего в приданое дочери, в конце концов дал ей крестьянку с маленьким сыном {332} 332 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Ед. хр. 4220. Л. 42 (Кашин, 1753). . В 1776 г. вдова Патрекеева рассудила, что из отцовского имения ее дочь может рассчитывать лишь на одно крепостное семейство и еще двух неженатых парней {333} 333 Там же. Ед. хр. 2045. Л. 72 (Владимир, 1776). . Более обеспеченная курская вдова Пузанова смогла снабдить дочь почти всем необходимым: в 1778 г. она зарегистрировала на имя дочери длинный перечень домашней утвари, в том числе кровать с шелковым пологом, десять подушек, двенадцать салфеток и девять скатертей {334} 334 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Ед. хр. 5587. Л. 13-14. .