Олег Романько - Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945

Некоторое время после сдачи в плен эта группа пыталась поддерживать воинскую организацию в надежде, что генералы А. Власов и В. Мальцев договорятся с западными союзниками о сохранении Вооруженных сил КОНР и других национальных частей для дальнейшего использования по назначению. Почему-то все они были уверены, что скоро начнется война Сталина с западными демократиями, в которой советские антикоммунисты планировали принять самое деятельное участие. Однако после капитуляции Германии надежды на такой исход событий рассеялись, и пленные стали в одиночку или группами уходить из лагеря, пользуясь попустительством охраны. В конце концов, летом 1945 года сами американцы распределили оставшихся власовцев и белорусов по лагерям «перемещенных лиц», где они, переодетые в гражданскую одежду, смешались с общей массой беженцев и тем самым избежали немедленной насильственной репатриации. Таким образом, судьба этой группы «восточных» добровольцев (и белорусов в том числе) оказалась менее трагической, чем судьба участников других коллаборационистских формирований [692].

Так закончилась эпопея 30-й белорусской дивизии войск СС. Однако в принципе это был конец всех белорусских добровольческих формирований, многие бойцы которых в марте 1945 года пополнили ряды этого соединения. Вообще же после капитуляции Германии судьба белорусских политических и военных коллаборационистов сложилась по-разному. Кто-то, как было сказано выше, вернулся в Советский Союз – сам или против своей воли. Кого-то «компетентные советские органы» арестовали на территории Восточной Европы, вывезли в СССР, судили и казнили. Так, например, закончили свои дни К. Езовитов, В. Радько, И. Гелда и Г. Зыбайло. Некоторым же удалось избежать и первого, и второго вариантов – либо самим, либо при помощи западных спецслужб они смогли остаться в Западной Европе или переехать в США. Такими счастливцами стали, например, Р. Островский, Ф. Кушель, Б. Рогуля и И. Сажич. Находясь на Западе, часть из них отошла от политики. Другие, наоборот, с еще большей активностью стали ею заниматься, пополнив ряды многочисленных эмигрантских организаций, которые зачастую всю свою энергию тратили на соперничество друг с другом, а не на «борьбу с большевизмом и московским империализмом», как провозглашалось в их программах.

Создание белорусских добровольческих формирований в составе германских вооруженных сил можно условно назвать вторым этапом белорусского военного коллаборационизма. Его основными отличиями от первого этапа – создания белорусских сил по охране правопорядка – были следующие моменты. Во-первых, организация этих частей только за редким исключением проходила на территории Белоруссии. Главным образом они создавались за ее пределами: в Германии, Польше, Франции. Во-вторых, инициатором создания этих формирований выступали разные инстанции, а именно: абвер, ОКВ, ОКХ, ОКЛ и Главное управление войск СС. И наконец, в-третьих, хронологически их создание относится к периоду после июля 1944 года. Все эти нюансы можно объяснить тем, что до указанной даты монополия на создание коллаборационистских формирований находилась в руках полицейских инстанций. Они, в свою очередь, организовывали только такие части, которые были необходимы для несения охранной службы вдали от фронта. Единственным исключением из этого правила являются 1-й штурмовой взвод и 13-й батальон при СД, однако, как было показано, они создавались в особых условиях.

Участие в процессе организации белорусских коллаборационистских формирований такого количества немецких инстанций обусловило то, что и создавались они для разных целей, а именно: как специальные части, вспомогательные подразделения и боевые соединения. То есть формирования для выполнения определенных чисто военных функций без политико-пропагандистской нагрузки. Однако, и это нельзя не отметить, белорусские националисты, которые оказались в эмиграции, продолжили и здесь попытки создать белорусские национальные части или белорусифицировать уже имеющиеся. Причем если коллаборационисты не оставляли надежды создать ядро национальной армии, что в условиях скорого поражения Германии было явной утопией, то антинацисты подошли к этому делу более рационально. Формирования, прежде всего специального назначения, были нужны им для организации партизанской борьбы на родине. Создать повстанческое движение по примеру ОУН-УПА им не удалось, однако причина этого кроется не в уровне подготовки и боеспособности специальных частей, а в общей ситуации в послевоенной Белоруссии.

Трудно оценить боеспособность белорусских коллаборационистских формирований как единого целого в составе германских вооруженных сил. Это можно сделать только по их отдельным компонентам. В целом она была довольно высокой у специальных частей, средней у вспомогательных и крайне низкой у белорусских добровольцев в войсках СС. О причинах таких колебаний боеспособности было сказано выше, здесь же можно подчеркнуть следующее. Части, в основу комплектования которых был положен не просто принцип добровольности, а добровольности, основанной на идейности, имели более высокий боевой дух и дисциплину, чем набранные принудительно или созданные путем механического объединения разных подразделений. В результате даже вспомогательные части люфтваффе, организованные из подростков, воевали гораздо лучше, чем боевые подразделения 30-й дивизии войск СС, состоявшие из обстрелянного и опытного персонала. И здесь не было ничего удивительного. Многие «помощники люфтваффе» являлись членами СБМ – одной из самых влиятельных в идейном плане белорусских коллаборационистских организаций. В 30-й же дивизии пропаганда каких-либо национальных идей была вообще запрещена, и в результате личный состав этого соединения, состоявший на две трети из белорусов, был совершенно чужд идеям белорусского национализма.

Военный коллаборационизм советских граждан, несомненно, имел много общего с похожими явлениями, которые происходили в оккупированной нацистами Европе. Одновременно следует отметить то, что в идейно-политическом плане советский коллаборационизм был, по сути, продолжением событий Гражданской войны 1918 – 1920 годов в новых условиях. Эти условия складывались под воздействием негативных сторон общественно-политического развития предвоенного СССР (репрессии, коллективизация, национально-религиозные притеснения). В конечном итоге все это привело к тому, что немецкое военно-политическое руководство смогло привлечь на свою сторону почти 1,5 млн так называемых «восточных» добровольцев, или три четверти всех военных коллаборационистов.