Жан Мари Констан - Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн

Палач не хотел приводить приговор в исполнение без постановления суда, но ему пригрозили расправой. И до наступления полудня все трое были повешены. Чтобы сломить своих противников, лигисты не позволили снять казненных с виселиц и рядом с ними повесили огромную табличку с перечислением проступков повешенных. Но эта казнь не произвела на парижан желаемого воздействия. Толпа отвернулась от виселиц и в молчании разошлась. Некоторые, осмелев, открыто выражали свое негодование, то тут, то там вспыхивали ссоры. Впервые акция, организованная Комитетом шестнадцати, провалилась, не встретив поддержки народа. Парижане устали от гражданской войны и жаждали мира.

Лигисты не собирались складывать оружие; они опубликовали списки противников с соответствующими пометами возле каждой фамилии: «повешен», «заколот», «изгнан». Таким образом они пытались запугать «политиков», которые поддерживали связь с Генрихом IV и хотели поскорее заключить с ним мирный договор. А так как народ тоже хотел мира, то положение лигистов стало шатким. Тем не менее они не отказались от намерения разогнать Парижский парламент, высший орган государственного правосудия, и заменить его чрезвычайным трибуналом.

Герцог Майеннский, прибывший в Париж 28 ноября 1591 года для наведения порядка в своей партии, отверг план организованного террора. Рассказывая об этих событиях, историк Эли Барнави употребил выражение «террор лигистов», проводя таким образом параллель между концом Лиги и падением Робеспьера. Майенн нанес решающий удар. На рассвете 4 декабря он приказал своим людям арестовать Ору, Эмоно, Амлина и Лушара и немедленно, без суда и следствия, повесить их на одной балке в подвале Лувра. Лонэ, Морену де Кроме, Кошри и Крюсе удалось бежать. Вскоре Крюсе поймали, но по просьбе священника Буше помиловали. Вместе с Бюсси-Леклерком он был отправлен в изгнание.

Ору и Эмоно не отличались добропорядочностью, но с Амлином и Лушаром дело обстояло иначе. Амлин был мистиком, истово верующим католиком. Прекрасно образованный, высококвалифицированный юрист, окончивший университет в Тулузе, он, презрев богатства, оставался бедным адвокатом и неутомимым пропагандистом дела Лиги. Странствуя по городам и провинциям под видом то монаха-кордельера, то иезуита, то торговца, он всюду призывал людей поддержать Лигу. Лигисты считали его кристально честным человеком, а священник прихода Сен-Жермен-л'Оксеруа, произнося надгробную речь, назвал его «святым» и мучеником.

В отличие от Амлина, полицейский комиссар парижского Шатле Лушар мистиком не был, однако имел тонкий политический нюх. В частности, он утверждал, что победу Комитету шестнадцати может обеспечить только сотрудничество с принцами. Ценя его политическое чутье, Майенн попытался спасти его, предложив ему перейти на его сторону и покинуть Париж, заняв пост представителя герцога в армии. Лушар отказался, заявив, что не станет предавать сторонников своей партии. И Майенн не стал его уговаривать: «Он хочет быть повешенным! Что ж, пусть его повесят, и не позднее чем через двадцать четыре часа!»

После неожиданного вмешательства Майенна наиболее радикальное и независимое крыло Лиги прекратило свое существование. Оставшиеся члены Комитета шестнадцати были либо ставленниками Майенна, либо временными союзниками, которых обреченный мятеж нисколько не привлекал.

Дальнейший ход событий хорошо известен. В Париже началось увенчавшееся успехом наступление «политиков», которые в 1592 году созвали несколько ассамблей, а затем организовали новое движение, названное движением «пробудившихся». Повсюду началась агитация за переговоры с роялистами и установление мира.

Открытие в январе 1593 года Генеральных штатов, созванных Лигой для выбора короля Франции, стало вторым этапом политической борьбы. Среди кандидатов на французский трон были дочь короля Испании, герцог Лотарингский, австрийский принц, юный герцог де Гиз, а также обладатель звания королевского наместника герцог Майеннский. Начавшийся процесс выборов неоднократно прерывался разного рода инициативами, оказавшими решающее воздействие на события.

Первой инициативой можно считать серию встреч между умеренными лигистами и роялистами, названных «беседами в Сюрене». 29 апреля 1593 года двенадцать роялистов во главе с Самблансе, архиепископом Буржа, и двенадцать лигистов во главе с Эпинаком, архиепископом Лиона и примасом Галлии, решили заключить перемирие. Парижане встретили это решение с огромным воодушевлением.

Второй инициативой стало опубликование Парижским парламентом 25 июня 1593 года постановления Леметра. В нем говорилось, что королем Франции должен быть только француз и ни под каким предлогом нельзя допустить избрания на трон иностранца. Парижский парламент, который лигисты пытались очистить от приверженцев королевской власти, тем не менее остался верен традиции и сохранил дух верховного судебного органа страны, блюстителя и почитателя основополагающих законов французской монархии. Лигисты настолько запугали магистратов грядущими чистками, что, как только предоставилась возможность, те сразу встали на сторону Генриха IV.

25 июля 1593 года Генрих IV, третий раз поменяв веру, окончательно обратился в католичество. Его обращение было встречено парижанами как своего рода чудо и убедило остатки сомневающихся.

Последняя политическая кампания пришлась на конец 1593 года и начало 1594 года. Она началась с публикации «Манифеста французского дворянства» и перехода на сторону Генриха IV знатного лигиста Витри. Затем был опубликован текст, ставший своеобразным завещанием Лиги: «Диалог Господина и Горожанина». Он имел огромный успех, но вскоре отошел на второй план, вытесненный «Менипповой сатирой», едко высмеивающей заседающих в Генеральных штатах лигистов и ставшей ответом роялистов на «Диалог».

27 февраля 1594 года король был помазан в Шартре, а 22 марта того же года въехал в Париж. В этот день иностранные войска, прежде всего испанские, покинули город, а вместе с ними обреченные на изгнание предводители Лиги. Имена их вскоре были преданы забвению.

В решающий для Лиги момент герцог Майеннский предпочел устранить наиболее радикально настроенных ее членов, в том числе тех, кто более всего скомпрометировал себя в деле Бриссона. Он сделал выбор в пользу умеренного крыла этой организации. Умеренные взгляды разделяли большинство дворян, составлявших костяк армии, и значительная часть магистратов. Постепенное присоединение знати к Генриху IV способствовало его победе, тем более что благодаря своим воинским и человеческим качествам новый монарх являл собой образец короля, существовавшего в воображении дворянства: талантливый полководец, отважный и великодушный. Опасавшийся оказаться заложником того или иного политического или религиозного клана, стремившийся к национальному примирению и единству, Генрих IV воплотил в себе символ французской нации, тот идеал, за который дворяне готовы были отдавать свои жизни.