Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Источниковедческий анализ комплекса документов «Следственного дела по обвинению Колчака Александра Васильевича и других» позволяет обозначить источники, послужившие основой для составления заключения в рамках подготовленных следственных материалов, и, главное, перечислить конкретные обвинения против Верховного правителя.

Итак, первая часть обоснована на одной из стенографических записей допросов адмирала (с прямым цитированием), без привлечения какой-либо дополнительной информации. Подчеркивая заинтересованность правительств Англии и США в заблаговременной подготовке лидеров, пригодных на роль «восстановителей самодержавия» в России, автор заключения «ведущим кандидатом» представил Александра Васильевича в качестве «одного из основоположников и идейного руководителя и вдохновителя российского империализма».

Свободная интерпретация стенограммы привела Гойхбарга к абсурдному выводу: сразу же после окончания Русско-японской войны в 1905 г. активная деятельность капитана 2-го ранга Колчака, направленная на возрождение российского судостроения, имела продуманный долгосрочный план по захвату Босфора и Дарданелл в… 1917 г.

Грубая подтасовка конкретных биографических фактов позволила обвинителю выделить три этапа «продажности и измены» русского морского офицера. Первый – принятие тайного приглашения контрадмирала Дж. Г. Гленнона [344]в руководстве американским военным флотом в Средиземноморье, второй – добровольное поступление на английскую военную службу. Подобную цепь «предательств» директор Института советского права свел к третьему этапу: «…комедии восстановления единоличной самодержавной власти. Колчак как пьяница перед чаркою вина немного морщится, но все же соглашается принять на себя звание Верховного правителя» [345].

Перечисленные этапы (как ни странно, спустя свыше 80 лет) в соответствии с 4-й статьей Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» все же являются юридическим основанием для отказа в реабилитации лиц, «…в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении следующих преступлений:

а) измена Родине в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода на сторону врага; шпионаж, террористический акт, диверсия (пункт в редакции Закона Российской Федерации от 3 сентября 1993 г. № 5698-1);

б) совершение насильственных действий в отношении гражданского населения и военнопленных, а также пособничество изменникам Родины и фашистским оккупантам в совершении таких действий во время Великой Отечественной войны;

в) организация бандформирований, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также принимавших личное участие в совершении этих деяний в составе бандформирований (пункт в редакции Закона Российской Федерации от 3 сентября 1993 г. № 5698-1);

г) военные преступления, преступления против мира, против человечности и против правосудия (пункт в редакции Закона Российской Федерации от 3 сентября 1993 г. № 5698-1)».

Рассмотрим «достаточность доказательств» в ракурсе конкретных обвинений, сформулированных в 1920 г.

«Продажность и измена»

В отечественной историографии нет ни одной работы, специально посвященной военно-морской миссии вице-адмирала А.В. Колчака в Америку. Историки же 1920-х гг. рассматривали ее как подтверждение основного обвинения против диктатора «белой Сибири» – продажность интересам «мирового империализма». Считалось, что именно в США произошли окончательное формирование и подготовка Колчака к роли «реставратора» реакционного монархизма, мечтавшего «водрузить царский двуглавый орел на вратах Царьграда».

В отличие от российских американские историки Ч. Викс и Дж Байлен предполагали, что инициатор поездки Александра Васильевича в Америку контр-адмирал Дж. Г. Гленнон ходатайствовал за адмирала из личной симпатии и ради его спасения от предполагавшегося судебного разбирательства. Что касается совместных русско-американских военных операций осенью 1917 г. в черноморских проливах, то специалистам в Национальном архиве и Военно-морском департаменте США документов выявить не удалось [346].

Такие разные оценки миссии Колчака требуют уточнения ее обстоятельств, цели, а также дипломатического статуса. Последнее обусловливается высоким положением военных делегаций, посетивших Соединенные Штаты за период 1917 г. В их числе: британская (21 апреля) членов парламента А. Балфоура и Э. Друммонда, французская (24 апреля) маршала Ж. Жоффре, итальянская (23 мая) принца Э. Арлотта, бельгийская (15 июня) барона Л. Мошера, русская (6 июля) Б.А. Бахметьева, японская (22 августа) виконта К. Ишии [347].

На допросе в январе – феврале 1920 г. Колчак показал, что знакомство с контр-адмиралом Гленноном произошло в Петрограде. Однако согласно воспоминаниям лейтенанта Д.Н. Федотова [348], прикомандированного Временным правительством к американцам, первая встреча состоялась в поезде по пути следования из Севастополя в столицу [349].

Тема о революционных июньских волнениях 1917 г. в Севастополе, связанных с отставкой командующего Черноморским флотом вице-адмирала А.В. Колчака, раскрыта в ряде специальных исследований. Опубликованы и воспоминания некоторых участников тех событий. Однако в них лишь вскользь упоминается визит контр-адмирала Дж. Гленнона. Более того, выясняется прямая подтасовка фактов, когда даже обстоятельства очень краткого визита у исследователей расходятся. Например, в одном случае отмечается, что «разыгравшиеся в Севастополе события так перепугали американского адмирала, что он, не вылезая из вагона, с первым отходящим поездом выехал из Севастополя». В другом – подчеркивается «клеветническое контрреволюции онное подстрекательство» американцев, открыто призывавших поддержать Временное правительство.

Цитируемые в качестве доказательства последнего слова Гленнона, что «мысль о прекращении или ослаблении войны – мысль германская, которую агенты этой страны подсовывают русским очень старательно, не стесняясь денежными средствами», непонятно откуда взяты [350]. Указываемый в подстрочном примечании номер газеты «Крымский вестник» за 9 июня 1917 г. подобного не печатал, и, насколько известно, речи адмирала не протоколировались, так как произносились по-английски, а печатались лишь в газетном изложении.

Оценка же миссии с американской стороны прямо противоположная. Выступления Гленнона на черноморских кораблях и его речь на Севастопольском Делегатском собрании армии, флота и рабочих рассматриваются как «доблестный поступок», который войдет в историю примером предотвращения революционного восстания [351]. Обе стороны, и русские, и американцы, несколько предвзяты в своих выводах, понять же истинное положение вещей можно, анализируя документы и воспоминания членов военно-морской миссии, хранящиеся в архивах США, а также газетные публикации тех лет.