Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

8 марта, рассмотрев вопрос, какие дела и арестованные лица (числящиеся в списках комиссии) должны быть, согласно телеграмме Смирнова, переданы в распоряжение отдела юстиции при Сибревкоме, ЧСК постановила отправить: 1) товарища военного министра В.А. Карликова, 2) государственного контролера Г.А. Краснова, 3) товарища министра юстиции М.А. Малиновского, 4) управляющего министерством юстиции А.П. Морозова, 5) помощника главноуправляющего по делам вероисповеданий Л.И. Писарева, 6) министра народного просвещения П.И. Преображенского, 7) товарища министра путей сообщения Г.М. Степаненко, 8) товарища министра финансов И.Н. Хроновского, 9) главноуправляющего почт и телеграфа Ф.Л. Цеслинского, 10) министра труда Л.И. Шумиловского, 11) и. о. заместителя председателя Совета министров А.А. Червен-Водали, 12) товарища министра путей сообщения Ларионова, 13) товарища министра внутренних дел М.Э. Ячевского, 14) директора департамента милиции В.Н. Казакова, 15) товарища министра труда В.К. Василевского, 16) товарища министра внутренних дел А.А. Грацианова, 17) товарища министра иностранных дел В.Г. Жуковского, 18) офицера из окружения Красильникова А.В. Шемякина, 19) директора и распорядителя Русского общества печатного дела А.К. Клафтона, 20) начальника строевого отдела по снабжению войск И.М. Соловьева, 21) чиновника особых поручений при Верховном правителе Н.А. Самойлова, 22) начальника канцелярии Верховного правителя А.А. Мартьянова.

Дальнейшее производство следственных действий по делам перечисленных лиц, до момента их фактической передачи в Сибревком, возлагалось на К.А. Попова, с правом «дать заключение» перед отделом юстиции. В Омск передавались также дела на Верховного правителя Колчака, председателя Совета министров Пепеляева и гражданскую жену адмирала А.В. Тимиреву.

Казалось бы, все готово к исполнению распоряжения: 1) определен круг лиц и дел, подлежащих отправке в Омск, где 14 марта Сибревком подготовил постановление о судебном процессе, для которого подобрал состав суда, поручил Омской губчека провести предварительное следствие [429](что стояло за этим постановлением: недоверие к иркутским товарищам или следствию, начатому Политцентром?); 2) Иркутская ЧСК «на посошок» объявила в городе розыск главноуправляющего канцелярией Т.В. Бутова, председателя Совета министров П.В. Вологодского (каким-то странным образом ускользнувшего из тюремных застенков), помощника морского министра Шевелева, капитана 1-го ранга Руденского, министра снабжения и продовольствия Зефирова и вице-директора хлебофуражного отдела Мильтонова («в случае розыска и заарестования кого-либо из них, препроводить каждого из них в распоряжение того же отдела юстиции при Сибревкоме») [430]. Но К.А. Попов в путь не торопился…

Объяснение причин подобной «нерасторопности», видимо, кроется в стремлении бывшего лидера сибирских меньшевиков-интернационалистов (от которого в Омске ждут заключения по делам следствия) обезопасить себя так, чтобы его общественно-политическая деятельность в ЧСК со дня ее «политцентровского» основания стала «откупной» за персональное «меньшевиство». Перед тем как к концу марта завершить огромный труд, ставший основой для формулировки обвинений, предъявленных подсудимым на процессе, Попов не принял участия в допросах секретаря Вологодского А.И. Венедиктова и генерал-лейтенанта Г.С. Катанаева. 13-го числа следователь комиссии Бухов допросил Венедиктова, и в тот же день Катанаев – В.П. Денике [431].

Подпись Константина Андреевича присутствовала только под постановлениями ЧСК об отправке в Омск, без предъявления каких-либо обвинений, А.В. Тимиревой, об отклонении просьбы Червен-Водали освободить его из тюрьмы «на 2–3 дня для устройства личных дел» и о розыске, с последующим арестом, главноуправляющего по делам вероисповеданий П.А. Прокошева, министра путей сообщения Л.А. Устругова, товарища министра снабжения и продовольствия Мельникова и министра торговли и промышленности А.М. Окорокова [432]. Последнее постановление исходило уже не от Чрезвычайной следственной комиссии, а от Иркутской губчека и было заверено гербовой печатью этой организации. Возможно, до 25 марта ЧСК «поглотилась» Чека, но опять же без изменения в составе.

В оттягивании отправки арестованных в Омск личные мотивы Попова удачно сочетались с желанием Чудновского, намеревавшегося лично везти копии известного постановления Иркутского ревкома за № 27. Ведь из 22 «ответственных лиц павшей власти» Следственной комиссией под его председательством за весь период следствия был задержан лишь один человек – И.М. Соловьев-Рабинович.

Несмотря на строгую телеграмму представителя ВЧК при Сибревкоме И.П. Павлуновского, требовавшего немедленной доставки под конвоем арестованных министров в Омск [433], ни председатель ЧСК, ни его заместитель активных мер к немедленному сбору не принимали. На подлинном бланке телеграммы сохранилась поповская приписка «Провести через входящий и мне», т. е. ему, хотя адресована она была в адрес Губчека Иркутска. Что же заставляло товарища председателя комиссии, в чьи руки с 8 марта полностью перешло «дальнейшее производство следственных действий по делам […] лиц, до момента их фактической передачи в Сибревком», «отмахиваться» от неоднократных требований? Ответ на вопрос заключается в кропотливой и спешной работе Константина Андреевича, которая нигде, кроме как в «Следственном деле», выявлена быть не может.

За период с 15 марта по 17 апреля К.А. Попов обобщил и существенно пополнил проделанную под началом двух властей следственную работу, которую условно можно разбить на два направления. Первое – просмотр и составление описи всех телеграмм и лент прямых телеграфных переговоров представителей колчаковского правительства, поступивших в комиссию еще в начале января из юридического совещания при Политцентре. «Ввиду того что они могут иметь значение для дела Червен-Водали и освещения последних дней существования бывшего Совета министров», он приобщил ленты, телеграммы и даже сами описи к вещественным доказательствам [434].

Составлены описи: 1) 200 дел различных правительственных учреждений Верховного правителя, 2) документы, изъятые из поезда № 52, в т. ч. из личных папок адмирала, его адъютантов и чиновников министерства иностранных дел, 3) персональные документы А.А. Червен-Водали, П.А. Бурышкина, В.Н. Пепеляева, генерала Г.Е. Катанаева (где, между прочим, перечисляются дела и переписка, касающаяся атамана Г.М. Семенова), Н.И. Бевад, Л.А. Устругова и А.Н. Ларионова [435].

24 марта 1920 г. «Следственное дело бывшего Совета министров» обогатилось отобранными у Бевад послужными списками и газетными публикациями с биографическими сведениями Г.К. Гинса, Г.А. Краснова, А.П. Морозова, товарища министра снабжения и продовольствия К.Н. Неклютина, А.М. Окорокова, В.Н. Пепеляева, министра земледелия Н.И. Петрова, П.И. Преображенского, контр-адмирала М.И. Смирнова (близкого друга А.В. Колчака), С.Н. Третьякова, Л.А. Устругова, Червен-Водали и Шумиловского [436].