Алексей Безугольный - Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

Нельзя сказать, что большевики целенаправленно отбирали в Красную армию армян и эксплуатировали их вражду к азербайджанцам и туркам. Это был союз ради выживания. Б. Байков отмечал, что в позиции армян, поддержавших большевиков, определяющую роль сыграло откровенно нетерпимое отношение к армянской нации ведущей азербайджанской партии «Мусават». Тот же Байков отметил причину популярности большевиков среди армян: даже «правоверные кадеты» из числа армян считали, что «на Кавказе большевики делают «русское» дело» 150. Иными словами, как это ни парадоксально, большевики воспринимались армянским (да и русским) населением как продолжатели царской политики с ее преференциями христианам. На фоне пестроты противостоявших друг другу кавказских народов, дополненной многочисленными интервентами (турками, англичанами, немцами), большевистские силы выделялись именно значительным удельным весом русских в своем составе. Имидж русской армии как защитницы христианского населения Закавказья после развала Кавказского фронта старой армии остался вакантен и достался большевикам автоматически ввиду полного отсутствия конкуренции.

Бакинские большевики сами вольно или невольно смешивали понятия «русский» и «советский». «Единственное спасение Баку, – доносил в Москву коммунар Б. Шеболдаев, – это присылка немедленно не менее 4000 красноармейцев… надежных в смысле партийном и, в крайнем случае, в смысле крепкой русской советской ориентации» 151(здесь и далее курсив мой. – А. Б.). В другом донесении представитель Бакинского Совнаркома пишет о большой силе «обаяния», «которое приобрели русские войска среди местного населения» 152, и т. д. То же самое отметили и в штабе Добровольческой армии: «Русское и армянское население города без различия партий стало на защиту города, как части единой России» 153. Начальник политической канцелярии Добровольческой армии полковник Д.Л. Чайковский обратил внимание на «старательно подчеркиваемый русско-государственный централизм» бакинских большевиков 154. Отождествление большевистских и русских войск – важный аспект истории Красной армии и большевизма в целом в Закавказье.

Большевики были открыты для сотрудничества. «Мы никогда не были доктринерами», – заявлял Шаумян и готов был «идти на некоторые уступки до некоторого предела», определявшегося интересами удержания власти в Баку 155. Поэтому они не стеснялись делать предложения любым силам, в том числе националистическим. Так, большевики тесно контактировали с представителями дашнакской партии, как в Баку, так и в Тбилиси. По словам Шаумяна, «дашнаки действуют всецело по нашим указаниям» 156.

Предложение о сотрудничестве получили и защитники Муганской области (Ленкоранского уезда Бакинской губернии) – самого южного уезда Бакинской губернии, где компактно проживали русские переселенцы. Отряд муганцев состоял из русских пограничников под командованием полковника Ильяшевича. Это была достаточно мощная сила (до 10 тыс. человек при 20 орудиях, 50 пулеметах, нескольких бронемашинах и эскадрилье гидропланов) 157, правда, как и другие части бывшей русской армии, в немалой степени затронутая «митингами и сумлениями» 158. Такая вполне боеспособная единица была очень привлекательна для бакинских большевиков. Первоначально они оказали муганцам немалую помощь оружием, боеприпасами. К пограничникам приезжал один из руководителей коммуны П.А. Джапаридзе (Алеша), который своей образованностью и манерами даже на чрезвычайно скептически настроенного к большевикам муганского офицера В.А. Добрынина произвел впечатление человека «не глупого, самостоятельного и даже культурного». Джапаридзе, имевший у большевиков репутацию «товарища несколько оппортунистического характера» 159, обращался к муганцам «господа офицеры» и не возражал против ношения ими погон 160. Только географическая удаленность Мугани от Баку и разразившийся вскоре кризис Коммуны помешали этому своеобразному союзу новой Советской армии и осколка старой Российской.

Преобладание в армии армян ставило на повестку дня определение их позиции к мусульманскому населению. Главнокомандующий Бакинскими вооруженными силами Г.Н. Корганов докладывал Ленину, что преобладание в армии солдат-армян «неизбежно приводит в отдельных случаях к эксцессам, жестокостям и насилиям». Однако «с национализмом боремся непрерывно и уже многого добились», продолжал он 161. Прежде всего «во имя торжестваинтерна-ционализма» было предписано расформировать армянские национальные части и влить армянских военнослужащих в Красную армию по отдельности. Однако на деле эта мера реализована не была и армянские части вошли в Кавказскую Красную армию целиком. Шаумян заявлял о развертывании в частях интернациональной пропаганды: «Пусть скажет кто-нибудь, что наш военный руководитель в каждый отряд не посылал специального комиссара, который должен был удержать солдат, чтобы они не обижали мусульманского населения, чтобы не было мародерств и убийств мусульманской бедноты…» 162

Однако за то историческое мгновение, которое просуществовала Бакинская коммуна, интернациональная воспитательная работа, как и дело насаждения твердой воинской дисциплины в целом, конечно, не могли дать глубоких результатов. Само руководство коммуны, очевидно, относилось к этой работе как к перспективной. В масштабах «текущего момента» гораздо более эффективна была ставка на вражду между армянами и мусульманами. В донесениях в Москву оно не скрывало тесных контактов с представителями дашнакской партии, главной целью ставившей спасение армян в Закавказье.

Между тем над Бакинской коммуной все более сгущались тучи: 28 мая 1918 г. в Елизаветполе (Гяндже) была провозглашена Азербайджанская демократическая республика, ставившая целью освобождение своей столицы – Баку. Для этого азербайджанское правительство немедленно призвало на помощь единоверцев-турок, которые не заставили себя долго ждать, имея на Баку собственные виды. Уже в мае 1918 г. в Елизаветполе началось сосредоточение турецких частей, а также было приступлено к формированию азербайджанской национальной армии – так называемой Армии ислама. 6 июня 1918 г. главнокомандующий турецкой армией Энвер-паша прибыл в Батум в сопровождении начальника своего Генштаба генерала фон Секста. 9 июня был издан приказ: 3-й армии (командующий Эссад-паша) в составе 3, 11, 36 и 37-й дивизий ставилась задача занять район Батум, Карс. 9-я армия под руководством Якуб-Шефки-паши (9, 10, 15, 5 и 12-я пехотные дивизии) должна была защищать Кавказ от большевиков.

5-я кавказская дивизия Нури-паши должна была отправиться в район Елизаветполя для организации азербайджанской армии. Правда, ее создание сильно затянулось. По многочисленным свидетельствам современников, собственно азербайджанцы воевать ни с кем не желали. Принудительные мобилизации давали лишь горстки людей, да и те по ночам уходили в казенной экипировке и с оружием 163. По данным русских офицеров, докладывавших в Добровольческую армию, за две недели удалось собрать лишь 300 человек; «население бежит от мобилизации в горы, в леса, даже к армянам» 164. Поэтому основу Армии ислама составили турецкие офицеры и солдаты. Присутствие азербайджанских войск было лишь имитацией, прикрывавшей турецкую оккупацию.