Николай Ковалевский - История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Не будет преувеличением сказать, что власть воинских начальников часто не распространялась за пределы помещения штаба. Ни командование частей, ни окружные управления реального влияния на положение дел в войсках не оказывали, поэтому преувеличивать значение должности командующего военным округом вряд ли стоит, даже если он искренне исповедовал демократические взгляды. Полновластными руководителями на местах стали войсковые комитеты смешанного солдатско-офицерского состава, критически рассматривавшие все распоряжения начальства и оставлявшие за собой право не исполнять их в случае своего несогласия. В случае возникновения разногласий войсковые начальники немедленно смещались со своих должностей, арестовывались. Например, в Казанском военном округе к середине марта в 14 запасных бригадах были отстранены от командования 8 человек, один из них убит, смещены со своих должностей 23 командира полка, из которых многие арестованы, один убит [798]. Таким образом, чистка командного состава шла одновременно с двух сторон: генералитетом занималось Временное правительство, а устранением неугодного непосредственного начальства, нередко с самосудом, занимались войсковые комитеты или просто толпы солдат.

Что же представляли собой органы, пришедшие на смену единоначальной власти офицера? В первые дни революции это был хаотичный процесс нарождения демократических армейских организаций, не имевших поначалу ни общего наименования, ни единых организационных форм. Общим являлось лишь стремление к соблюдению максимального равноправия солдат с офицерами и самому широкому участию в жизни воинского коллектива и страны в целом на основе приказа Петросовета № 1. Постепенно сложились нормы представительства, порядок работы и взаимоотношений демократических организаций с военным командованием. Устоялось и общее наименование – войсковые комитеты. Официально эти органы войскового самоуправления были утверждены только 30 марта 1917 г., когда вышло в свет Положение о комитетах, закрепившее равноправие офицеров и солдат, воинских начальников и войсковых выборных организаций [799]. Впрочем, состав комитетов значительно варьировался в различных местах в зависимости от множества факторов – авторитета военных властей, политическою расклада сил, численности гарнизонов и т. д. В марте– мае 1917 г. в действующей армии было создано около 50 тыс. комитетов, в которых насчитывалось до 300 тыс. делегатов.

Анализ документов показывает, что полковые и батальонные комитеты нередко подменяли собой командование части и решали абсолютно все вопросы, включая и те, которые были связаны с организацией, перемещениями войск, отправкой маршевых команд на фронт и т. д. Но и сами комитеты – эти «проточные реки», по выражению одного из современников, – ввиду большой ротации входивших в них членов часто менялись. Принцип коллегиального принятия решений вскоре вылился в исключительно бюрократический процесс, когда разного рода комиссии и комитеты создавались буквально по любому поводу. Зачастую в одном полку имелось несколько комитетов с различными функциями. Материалы их заседаний составляют большую часть архивных фондов окружных управлений за 1917 г.

Ряд приказов Временного правительства и Ставки, изданных в течение марта – мая 1917 г., нацеливали комитеты на решение прежде всего хозяйственных и культурно-просветительских вопросов. Пропагандировались также оборонческие лозунги, призывы к войне до победного конца. Но история демократических армейских органов развивалась по собственному сценарию.

В марте – апреле были предприняты попытки объединения войсковых демократических организаций на окружном уровне. В большинстве военных округов появились представительные органы делегатов от солдатских комитетов и советов, носившие различные наименования (в Казанском военном округе – Военно-окружной комитет, в Двинском – Окружная военная комиссия, в Приамурском – Военная комиссия Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов, в Одесском – Румчерод, то есть рабочий орган Съезда делегатов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области).

Эти организации провозглашали себя высшими контрольными органами над деятельностью воинских начальников. Например, в уставе Окружной комиссии Двинского округа (Окодвин) подчеркивалось, что комиссия является «высшей в округе военной организацией» и создана для «контроля над распоряжениями и действиями командующего округом» [800]. В Казанском округе комитет имел статус «высшего военного политического органа с контрольно-распорядительными функциями»; распоряжения командующего округом объявлялись обязательными к исполнению, только если совпадали с волей комитета [801]. Окружной исполнительный солдатский комитет Иркутского военного округа, как отмечалось в его уставе, «самостоятельно вырабатывает проекты, касающиеся жизни войск всего округа для внесения их на рассмотрение в окружной съезд» и «приводит в исполнение через командующего войсками округа все постановления съезда» [802].

В условиях тотального слома старых институтов власти и правопорядка, образовавшегося вследствие этого правового вакуума, комитеты самостоятельно пытались брать на себя функции прежних силовых ведомств. Особенно актуальными становились караульная служба и охрана правопорядка на улицах и вокзалах. Последняя являлась ранее прерогативой полицейских органов, но они были ликвидированы. В порядке инициативы окружные комитеты брали эти функции на себя. Так, 28 марта 1917 г. Казанская военная окружная конференция в Саратове на заседании представителей от 54 гарнизонных военных комитетов Казанского военного округа единогласно постановила: всем комитетам немедленно организовать постоянные комиссии примерно по 7 человек, для того чтобы они не допускали переполнения станций «публикой и солдатами», за исключением отъезжающих, а также осуществляли охрану путей и грузов, задержку солдат и офицеров без увольнительных (иными словами – дезертиров) с целью формирования из них специальных команд, отправлявшихся на фронт [803].

В военно-окружных комитетах в течение длительного времени были сильны позиции эсеров и меньшевиков, стоявших на позициях «революционного оборончества» и склонных к сотрудничеству с военными властями. В мемуарах российских генералов можно встретить примеры достаточно продуктивной совместной работы окружных штабов и солдатских комитетов.

Комитеты частей и подразделений также первоначально находились под безраздельным господством правых социалистов, однако, по мере углубления политического кризиса в стране, апрельских, а затем июльских событий в Петрограде, быстро левели. Наладить работоспособную вертикаль демократических представительных органов от армейского (окружного) звена до батальонного и ротного так и не удалось. Постановления вышестоящих комитетов исполнялись на местах избирательно, а средств для принуждения к выполнению своих решений ни они, ни командующие военными округами не имели. Командир XIV армейского корпуса А.П. Будберг так описывал деятельность комитетов, а также систему их подчиненности: «Комитеты болтают и резолируют; лучшие из них пытаются что-то делать. Российское пустобрехство расцвело вовсю; один из полковых комитетов вынес резолюцию не ходить на занятия, так как от этого портится обувь; в другом тоже потребовали отмены занятий, но уже по другой причине, ссылаясь на то, чтобы воины не уставали и сохраняли всегда свежие силы на случай внезапного нападения неприятеля; дивизионные комитеты не осмелились сами отменить эти постановления и передали их в корпусный комитет; последний их отменил, но ведь никто с его решением не станет считаться…» [804]Характерный случай произошел в Казанском военном округе. Военный комитет Бугульминского гарнизона приостановил здесь в конце мая отправку на фронт девяти маршевых рот и распустил солдат в отпуск. Не имея средств воздействия на комитет, командующий войсками округа генерал от инфантерии А.З. Мышлаевский мог только телеграфировать военному министру о ситуации. А.Ф. Керенский, в свою очередь, поручил самому Мышлаевскому организовать следствие и предать суду комитет [805]. Таким образом, порочный круг безвластия замкнулся.