Николай Ковалевский - История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Генерал Б.В. Геруа так описывал Красносельские маневры, проходившие под руководством великого князя Владимира Александровича: «Многое делалось по старинке: кавалерия бросалась, не смущаясь обозначенным огнем, на пехотные цепи и стреляющие батареи. Для отражения этих атак в духе Прейсиш-Эйлау и Бородина пехотные резервы выходили, держа ногу в сомкнутом строю, на линию цепей и производили залпы… Конные ординарцы носились вдоль фронта как зачарованные против воображаемых пуль и осколков. Нечего и говорить, что батареи картинно выезжали на гребни горок, лихо снимались с передков на виду у неприятеля и становились на открытых позициях. Не отличалось свежестью и решение задачи: давно установился порядок, по которому нужно обстрелять, скажем, Кавелахтские высоты или брать приступом Лабораторную рощу» [420]. Резюме Владимира Александровича вполне соответствовало содержанию маневров: «Маневр разыгрался отлично: пехота наступала, кавалерия скакала, артиллерия стреляла. Благодарю Вас, господа» [421].

Такие картины разыгрывались на многих маневрах, проходивших на глазах августейших особ. А присутствие на смотрах и маневрах императрицы, по словам Н.А. Вельяминова, придавало этим мероприятиям характер «семейного пикника» и несколько «умаляло воинский дух» [422].

Не всегда маневры удавались даже в присутствии императора. На Ивангородских маневрах Варшавского военного округа в 1892 г. кавалерийский полк, потеряв направление атаки, едва не снес кортеж императора. Александру III и императрице Марии Федоровне пришлось буквально спасаться бегством от наступающих эскадронов. Такие конфузы случались регулярно и говорили не в пользу русских войск.

Сказывался и далеко не однородный в профессиональном отношении уровень командующих округами. Среди них были заслуженные боевые генералы, герои прошлых войн, такие как И.В. Гурко, М.И. Драгомиров, а также и молодые, подающие большие надежды, как, например, А.Н. Куропаткин – будущий военный министр, Д.И. Святополк-Мирский – «замечательный по уму», выходивший «из ряду во всех отношениях» [423], и др.

В то же время в лице командующих войсками округов как в зеркале отражались проблемы российского генералитета. А.Ф. Редигер, бывший в конце 90-х гг. XX в. начальником канцелярии Военного министерства, вспоминал, что «людей неспособных и дряхлых не увольняли… способные люди не выдвигались, а двигались по линии, утрачивали интерес к службе, инициативу и энергию, а когда добирались до высших должностей, они уже мало отличались от окружающей массы посредственностей» [424]. О командующем Одесским военным округом Мусине-Пушкине современники отзывались как о человеке «крайне ограниченном, грубом и пьянице» [425]. Командующего Кавказским округом Шереметева П.С. Ванновский считал «лентяем, не выходящим из комнаты в стране, где необходимо себя показывать народу» [426]. Его предшественник на этом посту (до 1890 г.) Дондуков-Корсунский «по обыкновению врет напропалую и хвастается тем, что презирал все похожее на законность, будучи главнокомандующим на Кавказе». Как он сам рассказал государственному секретарю А.А. Половцову, «по его приказанию дорогою застреливали преступников, присужденных… к ссылке, из опасения, чтобы они не возвратились на родину…» [427].

В такой кадровой политике едва ли можно обвинять Банковского, как это делает Редигер. Нерадивые командующие, воспринимавшие свою должность как синекуру, получали ее из рук императора, далеко не всегда учитывавшего мнение военного министра. Такими же синекурами были ключевые посты в Военном министерстве, занимавшиеся великими князьями. Один из них, великий князь Владимир Александрович, возглавлял войска гвардии и Петербургский военный округ. Он был, пожалуй, наиболее образованный и воспитанный среди прочих членов царской династии, но «постоянно думающий о чем-то другом, а не о предмете разговора… могущий очень хорошо и верно судить о происходящем вокруг него, но не находящий к тому времени за помышлениями о еде, питье и т. п.» [428]. Этому «лентяю, эгоисту, ушедшему в брюхо», любителю заграничных путешествий недосуг было заниматься делами округа. Отсюда его «равнодушие к нравственным достоинствам людей и вообще к пользе отечества». Он фактически передал все дела своему начальнику штаба Г.И. Бобрикову, которого характеризовали как «известного пройдоху, афериста», «дикого, грязного во всех отношениях унтер-офицера» [429].

Впрочем, П.С. Ванновский находил в себе силы противостоять произволу великих князей. Например, великий князь Николай Николаевич, занимавший должность генерала-фельдцейхмейстера, часто жаловался, что тот «не выказывает ему должного уважения» и вообще «знать не хочет» главного артиллерийского начальника [430].

Следует сказать и о том, что при назначении командующих округами, особенно там, где они совмещали гражданские и полицейские (генерал-губернаторские) функции, большое значение имел политический фактор. Русские войска часто привлекались для полицейских операций и замирения национальных окраин. Поэтому зачастую профессиональные качества командующих как военных рассматривались наряду с политической целесообразностью их назначения. Удивительно, но в этом процессе считал нужным участвовать даже обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев – официальный идеолог Александра III. Ратуя в 1883 г. за назначение на должность командующего войсками Варшавского округа и одновременно генерал-губернатора И.В. Гурко, Победоносцев в письме министру внутренних дел Д.А. Толстому отмечал, что на этом посту должен находиться твердый носитель русской идеи – «русская власть с именем и характером». «Положение его трудное, ибо годы правления Альбединского посеяли в краю такое семя, которое трудно выпахать», – подчеркивал он, намекая на польское происхождение предыдущего командующего. В дальнейшем он всячески оберегал Гурко от нападок военного министра, с которым у того были конфликтные отношения [431]. В другом месте К.П. Победоносцев участвует в выборе кандидатуры на вакантную должность командующего Одесским военным округом. «Перебираю военную книжку с великим затруднением», – сетует он все тому же Д.А. Толстому. Столь напряженный поиск нужной кандидатуры сочетался с полной неосведомленностью Победоносцева в данном вопросе, в чем он признавался сам: «Многих [генералов] я не знаю… и ни на одном моя мысль не останавливается с уверенностью…» [432]Между тем того же самого П.П. Альбединского Д.А. Милютин оценивал очень высоко и даже выдвигал как замену себе на посту министра. При Альбединском, считал Милютин, Варшавский округ стал «образцовым», «нигде войска не были доведены до такого совершенства в тактическом образовании; администрация была ведена примерно…» [433]