Николай Ковалевский - История военно-окружной системы в России. 1862–1918

В целом на рубеже XIX–XX вв. Военному министерству приходилось обходиться весьма ограниченными средствами, не позволявшими существенно наращивать группировку войск на западной границе, а тем более иметь существенный стратегический резерв. Как показали события Русско-японской войны, это обстоятельство самым неблагоприятным образом сказалось на боеспособности западных округов.

По Положению о полевом управлении войск 1890 г. командующие округами в случае войны, как уже говорилось, принимали армии, а армейские штабы и управления должны были возглавить соответствующие окружные военачальники. Выше было показано, что этот принцип, особенно при назначении командующих армиями, не всегда соблюдался. Однако в целом он выдерживался, что вызывает необходимость остановиться вкратце на характеристике высшего командно-начальствующего состава округов на рубеже веков, их месте и роли в системе управления русской армией.

Должности командующих военными округами, и это уже отмечалось, зачастую совмещались с генерал-губернаторскими должностями, что требовало от командующего не только военных, но и административно-полицейских талантов. По сложившейся в Российской империи бюрократической традиции деловые качества кандидата далеко не всегда играли решающую роль при назначении на высокий пост. Большое значение играл принцип старшинства, заставлявший назначать на ключевые должности почтенных, но уже не пригодных к полноценной службе генералов. Назначенный летом 1905 г. военным министром А.Ф. Редигер вспоминал, как в 1900 г. по поручению Куропаткина он подбирал кандидатуру на должность командующего войсками Варшавского округа, для чего ему потребовалось выяснить у намечавшегося на эту должность престарелого генерала П.П. Павлова, «сможет ли он ездить верхом». Однако после того как оказалось, что Павлову «верховая езда даже прописана врачами», на должность совершенно неожиданно был назначен еще более дряхлый генерал от кавалерии М.И. Чертков (1829–1905) [463]. По свидетельству того же А.Ф. Редигера, генерал М.И. Драгомиров не был назначен на важнейшую должность главнокомандующего Южным фронтом только потому, что он «уже разваливался» (он родился в 1830 г.) [464]. Что касается молодых генералов, то они вынуждены были ожидать своей «очереди» для назначения на округ десятилетиями и нередко умирали, так и не дождавшись ее. Так случилось с человеком «выдающегося ума и знаний» А.К. Пузыревским (1845–1904), которому вначале обещали должность командующего Киевским округом после Драгомирова, затем Варшавским после Черткова, однако ни того ни другого старца он пережить не смог.

Нередко на должности командующего оказывались люди больные и немощные, доживавшие свой век, и там «оставались до смерти, так что новых лиц редко приходилось назначать» [465]. В своих должностях в начале 1900-х гг. скончались командующие Одесским округом граф А.И. Мусин-Пушкин (1827–1903), Туркестанским С.М. Духовской (1838–1903) и НА. Иванов (1842–1904), Варшавским М.И. Чертков; из-за тяжелой болезни оставил пост командующего войсками Киевского военного округа генерал от инфантерии М.И. Драгомиров и т. д. Впрочем, преклонный возраст высшего командного состава и длительное пребывание в одной должности были общей проблемой русской армии того периода. С другой стороны, для военных чиновников высшего ранга назначение на округ, тем более удаленный от центра, расценивалось как своего рода ссылка. Генералы А.Н. Куропаткин, А.Ф. Редигер, В.В. Сахаров в разное время сумели ее избежать, чему были очень рады.

Все это, конечно, не говорит о том, что среди командующих не имелось талантливых генералов. Тот же Драгомиров считался одним из передовых военных мыслителей своего времени, а руководимый им много лет Киевский округ был в числе лучших. Командующий войсками Приамурского округа генерал от инфантерии Н.И. Гродеков (1843–1913) много сделал для наращивания военной мощи России на Дальнем Востоке и развития инфраструктуры региона.

Командующие округами подчинялись непосредственно царю, однако были подотчетны военному министру и обязывались выполнять все его указания, что нередко создавало напряженность в отношениях между ними. Формальные отношения опосредовались степенью близости командующего к государю и авторитета военного министра. По наблюдениям А.Ф. Редигера, хотя военный министр П.С. Ванновский пользовался доверием Александра III и мог контролировать большинство военных округов, однако в противостоянии с великими князьями он проигрывал (командующим гвардией и Петербургским округом был великий князь Владимир Александрович). Независимо вел себя и варшавский командующий И.В. Гурко. При Куропаткине «эмансипировались» Московский (великий князь Сергей Александрович) и Киевский (М.И. Драгомиров) округа. В короткий период руководства министерством генерал-адъютантом В.В. Сахаровым (апрель 1904 – июнь 1905 г.) появился еще один «автономный» округ – Кавказский – во главе с царским наместником графом И.И. Воронцовым-Дашковым. Зато Московский округ вновь «подчинился» министру после замены покойного великого князя «старцем Малаховым». «Командующие войсками в округах чувствовали себя в них полными хозяевами, – пишет А.Ф. Редигер, – и не только относились критически к указаниям министра, но даже отменяли у себя высочайше утвержденные уставы» [466].

В таком «ненормальном и просто нетерпимом» виде А.Ф. Редигер принял министерство с твердым намерением поставить на место «сатрапов» [467]. Однако его назначение состоялось одновременно с выделением Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) из состава Военного министерства и надстройкой над всеми Вооруженными силами России Совета государственной обороны (СГО), что в значительной мере размыло авторитет и возможности министра. Положение осталось во многом прежним.

Командующие округами и их штабы принимали самое непосредственное участие в обсуждении оперативно-стратегических вопросов, а также проблем военного строительства на вверенной им территории. Формально основным итоговым документом об их работе были ежегодные всеподданнейшие отчеты царю, в которых не только подводились итоги деятельности за год, но и высказывались текущие нужды, а также перспективные планы округа. Знакомство с подлинниками всеподданнейших отчетов показывает, что император уделял им, или, по крайней мере, их секретной части, касавшейся вопросов мобилизации и боевой готовности войск, пристальное внимание. Ходатайства командующих могли резюмироваться Главным штабом в виде отдельного небольшого доклада царю с собственными комментариями в пользу или против представленных предложений. Николай II иногда делал на полях пометки и оставлял резолюции, по которым Главный штаб затем составлял «объяснения по высочайшим резолюциям», снова отправлявшиеся на рассмотрение императора. Если он вновь оставлял свои резолюции на докладе, то Главный штаб составлял вторичный доклад, делал необходимые запросы в других ведомствах и т. д. [468]