Николай Ковалевский - История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Первым к реализации этого мероприятия приступил Туркестанский военный округ. Здесь сразу «возникли тяжкие беспорядки, пролилась русская кровь, пришлось прибегнуть к употреблению оружия», – докладывал царю командующий войсками округа А.Н. Куропаткин [751]. Беспорядки были направлены главным образом против русских чиновников и их семей и имели ярко выраженный националистический характер. Благодаря жестким мерам командования округом восстание было ликвидировано, население находилось «в подавленном состоянии», но, по сообщению Куропаткина, «настроение плохое и беспорядки могут возобновиться» [752]. Возникла реальная угроза откочевки большей части кочевого населения Средней Азии в Монголию, Китай и Афганистан. При этом кочевое население, по мнению Куропаткина, совершенно непригодно к земляным работам, которыми никогда прежде не занималось. К тому же оно требовало особого за ним ухода, а также соблюдения мусульманских традиций и проч. На основании этого Куропаткин ходатайствовал перед царем о предоставлении ему полномочий на месте решать объемы и порядок «реквизиции» туземцев с правом полного освобождения от него или замены денежным налогом. Николаю II пришлось поставить на докладе Куропаткину резолюцию: «Согласен. Ставлю на вид спешное и недостаточно обдуманное проведение в жизнь этой меры, вызвавшей на окраине кровавые беспорядки» [753].

В Кавказском военном округе призыву на оборонные работы подлежало большинство северокавказских народов и некоторые народности Закавказья. Недавно назначенный наместником на Кавказе и главнокомандующим армиями Кавказского фронта великий князь Николай Николаевич (младший) употребил весь свой авторитет для ее отсрочки, а когда выявился провал мобилизации в Туркестанском округе, 9 августа 1916 г. отправил царю большое письмо, в котором предупреждал Николая II о назревании в регионе «крайне опасного для государственных интересов» положения – настолько серьезного, что он считал бы нужным прибыть в Ставку для личного доклада царю [754]. Специально созванное совещание губернаторов и начальников областей единодушно высказалось о том, что самой мягкой формой протеста станет массовое дезертирство мужского населения в горы, после чего начнутся вооруженные мятежи, нападение на русскую администрацию, порча железных дорог, нефтепромыслов и проч. Волнения с применением насилия в отношении «начальствующих лиц» уже начались в среде караногайцев [755]. Привлечение горцев к принудительным работам, отмечал Николай Николаевич, «равносильно в глазах многих мусульман унижению их достоинства» (курсив наш. – Авт .). Уже имелись сведения о насмешках в адрес горцев со стороны армян [756].

Серьезно обеспокоенный ситуацией на окраинах империи Николай II вначале приостановил, а затем и вовсе отменил это решение [757].

Тем не менее уже к концу 1916 г. русская армия оказалась в критической ситуации в связи с исчерпанием людских ресурсов для пополнения армии. В декабре участники Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства из числа депутатов Государственной думы и членов Государственного совета обратились с письмом к императору, в котором ставили его в известность о том, что в резерве оставались лишь несколько старших возрастов ратников 2-го разряда, а также призывники 1919 г. Вместе эти две категории могли бы дать до 1,5 млн человек, чего при существовавших ежемесячных потерях могло хватить еще на пять месяцев войны. В числе мер, предлагавшихся Особым совещанием, была и крайне непопулярная – решительная чистка тылов армии, достигших в России гипертрофированных размеров, вдвое превосходящих численность действующих войск. Предусматривалась также активизация борьбы с уклонистами и дезертирами, просрочившими отпуск военнослужащими.

К субъективным факторам, снижавшим уровень боевой выучки отправляемых на фронт контингентов, относятся просчеты Военного министерства, оказавшегося неспособным наладить нормальный учебный процесс и сносные бытовые условия для огромных масс мобилизованных.

Надо отметить, что в ряде округов бытовало внимательное и заботливое отношение к нижним чинам в запасных частях. Так, например, в полках Омского военного округа в августе 1915 г. констатировалось, что «люди выглядят молодцами», вид их «здоровый и веселый», «обучение в общем поставлено правильно и идет успешно. Маршевые роты хорошо одеты и снаряжены» [758].

Однако в большинстве округов складывалась ситуация, когда списочный состав запасных батальонов многократно превышал штаты, на обучение людей не хватало ни офицеров, ни оружия. «Праздная толпа, тесно размещенная в казармах и не видевшая оправдания своему призыву, естественно, представляла из себя крайне благоприятную среду для противоправительственной и пораженческой пропаганды» [759].

Этим обусловливалось невысокое качество поступавших в действующие части пехотных пополнений. Пехота несла неоправданно высокие потери в боях не только из-за подавляющего огневого превосходства противника в условиях «снарядного голода» русской армии, но и из-за слабой выучки и низких морально-волевых качеств нижних чинов. К тому же вся армейская пехота пополнялась маршевыми ротами вне зависимости от места их подготовки. Со временем выявилась неэффективность такого механизма, поскольку начальники запасных частей работали обезличенно и результаты их труда проверить было сложно из-за распыления маршевых рот по всему фронту.

Попытка решения проблемы была предпринята на состоявшемся 7–9 февраля 1916 г. совещании в штабе Верховного главнокомандующего, которое единогласно признало необходимым «установить связь запасных батальонов со своими дивизиями» [760]. 19 марта в циркулярном письме на имя командующих действующими на фронте соединениями, а также командующих войсками округов, начальников окружных штабов, командиров запасных и местных бригад исполнявший должность начальника ГУГШ генерал от инфантерии М.А. Беляев пояснял, что необходимо установить между армейской пехотой и ее запасными частями «ту тесную связь, которая существует между гвардейскими полками и гвардейскими запасными батальонами, а равно и во всей кавалерии» [761]. Именно в этих частях, как показала полуторагодичная практика войны, подготовка маршевых рот и сотен оказалась «в значительной степени лучше», чем в аналогичных подразделениях для пехоты, готовившихся «вообще для всей армии, а не для своих определенных действующих полков» [762].

Поскольку запасных частей оказалось значительно больше числа действующих дивизий, то последним придавались батальоны, расположенные в ближайших к фронту округах и в наиболее крупных городах (последняя мера была призвана обеспечить комфортный отдых прибывавшим из дивизии на лечение офицерам). Батальоны предписывалось развернуть в 4-батальонные полки, с тем чтобы каждому полку дивизии придать собственный батальон. При этом окружным штабам вменялось в обязанность следить за тем, чтобы каждый запасный полк всегда имел бы не менее 1000 обученных нижних чинов для отправки их на фронт по первому требованию [763]. Оставшиеся батальоны составляли общеармейский резерв для пополнения армий по требованиям фронтов. В распоряжениях командующим войсками внутренних округов особо подчеркивалось, что с действующими частями необходимо наладить «фактическую» связь, а не «бумажную» [764]. Реорганизация запасных частей к началу 1917 г. в основном закончилась и дала результаты, представленные в таблице 30.