Олег Помозов - День освобождения Сибири

По данному вопросу осенью 1917 г. даже состоялся третейский суд, признавший предъявленные обвинения вполне обоснованными, то есть доказанными. В результате такого публичного осуждения Анучин вынужден был выйти из числа членов эсеровской партии, поставив таким образом крест на своей политической карьере. В результате он вновь вернулся на поприще, что называется, прикладной науки, каким-то образом всё-таки добившись утверждения себя в комиссию по национальным вопросам сначала Областного совета, а потом и Сибирской областной думы в качестве скромного пока что эксперта-консультанта по аборигенным этносам.

Здесь, в думской комиссии, под обаяние этого в известной степени научного и политического авантюриста и его авангардистских идей попал сначала молодой Георгий Токмашев, а потом и некоторые другие деятели движения за национально-культурное возрождение Горного Алтая. В своём письме из Томска, пришедшем в Алтайскую Горную думу 11 января 1918 г., Токмашев сообщил о знакомстве с Анучиным, а также о тех новых идеях, которыми он «напитался» после бесед с таким, как ему показалось, прогрессивно мыслящим учёным. Василий Анучин предложил деятелям алтайского национального возрождения весьма заманчивый план дальнейшего политического строительства в их регионе. Суть его основной идеи состояла в том, чтобы воссоздать в прежних границах ни много, ни мало, — а бывшее Ойротское ханство, включающее в себя Урянхай (современная Тыва), Хакасию, Горную Шорию, русский Горный Алтай, монгольский Горный Алтай и даже китайскую Джунгарию. Народы, населявшие данные территории, имели общие этнические (западномонгольские) корни и общую историческую судьбу и поэтому вполне могли, по мнению Анучина, объединиться в так называемую Среднеазиатскую республику, после чего войти в качестве территориально-национальной автономии в состав Российской федерации.

Было, конечно, от чего захватить дух у молодых и как раз к тому времени весьма поднабравшихся революционных амбиций алтайских националов. Однако объединение территорий, находившихся в тот момент за пределами границ Российского государства, являлось для сибиряков полной политической авантюрой или, в лучшем случае, весьма и весьма далёкой перспективой. Реальный же территориальный союз у алтайцев мог сложиться лишь с теми народами, которые проживали на русской стороне границы. Реально осознавая положение вещей, Георгий Токмашев для официального сообщения коллегам из Горной думы по поводу предложений Анучина выбрал достаточно умеренный тон и вполне взвешенные формулировки, но даже сквозь этот тщательно отредактированный самим автором текст просматривается, что называется, невооруженным глазом страстное нетерпение и желание уже как можно скорее кардинальным образом изменить судьбу своего народа.

«Я лично все-таки мечтаю, если будет возможно, выделиться в особую самостоятельную земскую единицу, в федерацию Алтая в союзе с минусинцами, и, может быть, к нам присоединится Урянхайский край. Очень было бы хорошо и очень возможно… В Национальном совете движет почти всю работу В.И. Анучин. Он подает нам готовые законопроекты на наше рассмотрение. Об устройстве Алтая Василий Иванович мыслит так: Алтай должен быть самостоятельным штатом с присоединением к нему минусинцев и Урянхая. Когда он делал мне это предложение, мне показалось очень возможным осуществление этого предложения Анучина, то есть о соединении этих народов в одну автономию. Конечно, Анучин как экономист прекрасно знаком со всем устройством республик и приводил много примеров. Выделение в самостоятельный штат — штука очень заманчивая. Почему не быть самостоятельными, почему не пользоваться нам совместно с минусинцами всем богатством Алтая?»

В тот же самый день 11 января, когда в Алтайскую Горную думу пришло из Томска письмо от Георгия Токмашева, горнодумцами был получен и официальный ответ от Бийской уездной земской управы с очередным отказом предоставить Горному Алтаю возможность для самоопределения. Такое же уведомление, но чуть раньше пришло и из Барнаула от новой, недавно избранной губернской земской управы. В ответ на это Горная дума 12 января объявила, наконец, явочным порядком о выделении избравшего её населения в отдельное территориально-национальное образование.

А поскольку, как мы уже отмечали, принципы территориально-национальной автономии малых народов России не противоречили политической программе большевиков, горнодумцы в тот же день обратились теперь уже не к Бийскому земству, а к Бийскому совдепу с просьбой об организации на территории Горного Алтая совместно с крестьянскими Советами ещё и «советов инородческих депутатов», видимо, полагая, что Бийский совет, учтя вполне понятное желание по сближению интересов, «не откажет Думе в своём товарищеском содействии».

А 13 января горнодумцы направили ещё и в Томск, в адрес Сибирской областной думы, готовившейся к с открытию своей первой сессии, специальное телеграфное сообщение с жалобами в адрес земских «управителей» из Бийска и Барнаула и с разъяснениями по поводу создавшегося положения, высказав надежду на помощь со стороны депутатов первого сибирского предпарламента в решении их вопроса.

«Алтайская Горная Дума, исчерпав все возможности провести через Бийское уездное земское собрание вопрос о выделении горной части Бийского уезда в особую уездную земскую единицу, поставлена перед необходимостью отказаться от попыток решения этого вопроса в земских рамках и отозвать своих представителей из Алтайской губернской и Бийской уездной земской управы. Гласные алтайцы сложили полномочия. В ближайшем будущем вопрос самоуправления алтайцев будет внесён решению (так в тексте. — О.П.) Сибирской областной думы».

А 19 января последовал ещё один демарш: горнодумцы объявили, что они 20 февраля (по старому стилю) соберут, и на этот раз не в Бийске, а в селе Улала, располагавшемся в 95 верстах на юг от Бийска, уже непосредственно на территории Горного Алтая, очередной съезд представителей своего самопровозглашённого уезда, но в ещё более расширенном составе, чем первый съезд, для того чтобы утвердить путём демократического волеизъявления масс решение Алтайской Горной думы об окончательном территориальном размежевании. Представительство на съезде продекларировали следующим образом: один делегат от каждой тысячи человек населения, причём как коренного, так и русскоязычного. Таким образом, в Улалу должно было прибыть теперь уже более ста человек избранных представителей. Плюс ко всему на съезд аккредитовывалась ещё и небольшая группа экспертов, отдельное приглашение в данной связи отправили в Томск «профессору» Анучину. Специальное приветствие от лица Улалинского съезда получил и Григорий Николаевич Потанин. Алтайцы выразили ему глубокую признательность и выделили его как человека, «носившего желания видеть свободной дорогую нашу Сибирь и боровшегося за инородцев, за их благосостояние».