Александр Марголис - Петербург. История и современность. Избранные очерки

«Экология культуры» Лихачева получила широкий отклик и всколыхнула общественное «культурно-экологическое движение». Один из активистов Совета по экологии культуры, возникшего в Ленинграде во второй половине 1980-х годов, М. Г. Талалай, вспоминает, что он и его товарищи воспринимали Лихачева как «духовного вождя» и опирались на его авторитет в своей деятельности. Ленинградские молодежные группы «Спасение памятников», «Экология рядовой архитектуры» («ЭРА»), «Мир» занимались в то время защитой приговоренных к сносу петербургских домов, сохранением гибнущих в результате комплексного капремонта интерьеров, восстановлением исторических названий улиц и площадей, благоустройством кладбищ и заброшенных храмов. Наиболее яркими акциями, связанными с этим движением эпохи перестройки, являются битвы за «дом Дельвига» (1986 г.) и гостиницу «Англетер» (1987 г.). Во всех подобных случаях Лихачев без колебаний становился на сторону услышавшей его призыв молодежи: «Чтобы сохранить памятники культуры, необходимые для нравственной оседлости людей, мало только платонической любви к своей стране, любовь должна быть действенной».

Оценивая роль и место культурного наследия в жизни современного общества, Лихачев был зачастую аксиоматичен и формулировал свою позицию, как символ веры, – без доказательств (так и названа одна из последних его книг – «Без доказательств»). Вот некоторые безусловные для него истины:

«Культура представляет главный смысл и главную ценность как отдельных народов, так и государств».

«Сохранение и развитие культуры каждого народа должно стать делом всего мирового сообщества».

«Культура любого народа одновременно является достоянием всего человечества».

«Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране».

Внучка академика З. Ю. Курбатова вспоминает: «Каждое срубленное вековое дерево и снесенный старинный дом дед воспринимал как личную трагедию». Думаю, что в этом свидетельстве нет преувеличения. В своеобразном завещании Лихачева, проекте «Декларации прав культуры», он утверждал: «Утрата любого элемента культурного наследия является невосполнимой потерей и ведет к духовному обеднению всей человеческой цивилизации». А между тем «запас памятников культуры, запас культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью».

Лихачев обращал внимание на то, что памятники культуры более уязвимы по сравнению с природой: «Природа обладает способностью к самоочищению и восстановлению нарушенного человеком равновесия. Она залечивает раны. Можно очистить загрязненные реки и моря; можно восстановить леса, поголовье животных, конечно, если не перейдена известная грань. Совсем иначе с памятниками культуры. Их утраты невосстановимы, ибо памятники культуры всегда индивидуальны, всегда связаны с определенной эпохой, с определенными мастерами. Каждый памятник разрушается навечно, искажается навечно, ранится навечно».

Для него было очевидно нравственное значение культурной среды, ее влияние, воздействие на человека: «Памятники старины воспитывают, как ухоженные леса воспитывают заботливое отношение к окружающей природе». Это тесным образом связано с его убеждением в том, что «без памяти нет совести» (блаженный Августин). Забвение, отказ от памяти о том, что было с тобой, со страной, с человечеством, приводят к утрате совести и более всего разрушают человека. Укорененность человека в истории, в культурной среде Лихачев называл «нравственной оседлостью», без которой, как он считал, люди не могут оставаться людьми.

Выбор его жизненного пути был связан именно с этим. Лихачев рассказывал, что в 1923 году (семнадцати лет от роду) начал заниматься древнерусской литературой потому, что «хотел удержать в памяти Россию, как хотят удержать в памяти образ умирающей матери сидящие у ее постели дети». В другом месте он пишет: «В юности я приехал в Москву и нечаянно набрел на церковь Успения на Покровке конца ХVII века. Я ничего не знал о ней раньше. Встреча с ней меня ошеломила. Я жил под впечатлением этой встречи и позже стал заниматься древнерусской культурой именно под влиянием толчка, полученного мной тогда».

Памятники культуры – документы эпохи, поистине неисчерпаемые источники наших знаний о прошлом. Каждая эпоха усовершенствует методику их изучения. Достаточно вспомнить о дендрохронологическом или радиоуглеродном анализах. Только памятники во всем их многообразии – истинные свидетели исторического времени. Поэтому сохранение подлинности, пусть даже фрагментарной, – первейший критерий при решении всех вопросов, связанных с судьбой памятника, его реставрацией или приспособлением для современных нужд. Сюда же относится признание ценности наслоений (изменений), ибо они отражают жизнь памятника, перемену вкусов, функций и также являются источниками наших знаний о прошлом. Лихачев неоднократно говорил о порочности теории оптимальной даты при поиске реставрационных решений, нередко приводивших к сносу более поздних пристроек или уничтожению иных признаков долгой жизни памятников архитектуры.

Спор о реставрации парков, о правомерности возвращения парку первоначального, более или менее гипотетического облика заставил Лихачева обратиться к истории паркостроения, написать «Поэзию садов» и «Заметки о реставрации мемориальных садов и парков», а затем взяться за составление сборника статей видных реставраторов архитектуры, живописи, скульптуры, средневековой книжной миниатюры, древнерусского шитья.

Говоря об опасностях, угрожающих Всемирному Культурному Наследию, Лихачев неоднократно писал, что «памятникам культуры очень часто наносится ущерб при реставрационных работах». Это выглядит парадоксом, но только на первый взгляд. В вопросах реставрации Лихачев был последователем академика И. Э. Грабаря, который считал подлинность главной ценностью памятника. Он последовательно и неуклонно держался именно этого взгляда, который закреплен в «Международной хартии по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест» («Венецианская хартия»). Лихачев считал, что «новодел» может обмануть некоторую часть широкой публики, на самом же деле он является надгробной плитой памятника. К сожалению, этот взгляд почти не усвоен нашими современниками.

В проекте «Декларации прав культуры» Лихачева специальный раздел посвящен роли международного сообщества в сохранении Наследия. Уместно напомнить, что современная система взглядов на Всемирное наследие существует всего полвека. Годом ее рождения принято считать 1960 год, когда в связи со строительством в Египте Асуанской плотины возникла угроза затопления храмов Рамзеса II в Нубийской пустыне. Международное сообщество осознало, что их гибель в водах Нила будет непоправимой утратой для всего человечества, а Египет и Судан не имеют средств для спасения бесценных памятников. На призыв директора ЮНЕСКО в короткий срок откликнулись десятки стран, и необходимые средства были собраны. Построенные более трех тысяч лет назад храмы перенесли на специально созданный остров.