Сергей Нечаев - Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган?

— Передайте матушке, — говорил Людовик XIII, — что, будь я просто её сыном, я бы, несомненно, уважил её, но теперь я ещё и король, так что сам должен принимать решения в управлении своим государством.

Дух Марии Медичи был окончательно сломлен. В результате она даже передала через камергера следующее послание: «Дорогой сын, если бы я только знала о ваших намерениях, я бы сама отдала вам Кончини, предварительно связав его по рукам и ногам». Напрасно королева-мать полагала, что подобное признание поможет ей улучшить положение: вместо ответа от сына к ней явился небезызвестный капитан де Витри и объявил, что с этого самого дня ей запрещено покидать свою комнату.

Тем временем каменщики работали не покладая рук: они с особым тщанием заложили камнем все двери, оставив лишь одну — входную. Осознание происходящего ударило Марию Медичи с неотвратимостью лезвия гильотины: она стала пленницей в собственном доме…

Тайные похороны Кончини прошли в Сен-Жермен-де-л’Оксерруа, однако, несмотря на все предосторожности, на следующий же день у его могилы собралась толпа. Вид у людей был весьма угрюмый, то и дело слышались гневные выкрики. О произошедших вслед за этим событиях младший брат герцога де Люиня, Оноре д’Альбер, пишет следующее:

«Бесчинство началось с того, что несколько человек из толпы стали плевать на могилу и топтать её ногами. Другие принялись раскапывать землю вокруг могильного холма прямо руками и копали до тех пор, пока не нащупали места стыка каменных плит».

Надгробный камень кое-как вырвали из земли, после чего тело Кончини выволокли за ноги, при этом изуродованная голова болталась из стороны в сторону. Тут толпа словно обезумела, кто-то вооружился палкой, кто-то камнем — труп начали терзать и избивать. К тому времени как мертвеца, подобно мешку с картошкой, протащили до Нового Моста по дорожным булыжникам, тот уже слабо походил на человека.

Тем не менее его привязали к мосту, туго обмотав верёвку вокруг шеи. При этом из толпы доносились победные кличи и радостный гвалт. Складывалось впечатление, что они поймали какое-то большое, страшное животное. Потому тем ярче стала ассоциация, когда некоторые безумцы, а за ними и все, кто находился поблизости, принялись петь и отплясывать вокруг изувеченного тела. Опьянённые полнейшей безнаказанностью, «смельчаки» водили хороводы возле Кончини, когда вдруг какой-то очень рьяный молодчик приблизился к трупу и под дружное улюлюканье толпы отрезал ему нос, затем пальцы и уши…

Оноре д’Альбер свидетельствует:

«В толпе был человек, одетый в красное, и он, видимо, пришёл в такое безумие, что погрузил руку в тело убитого и, вынув её оттуда окровавленную, сразу поднёс ко рту, обсосал кровь и даже проглотил прилипший маленький кусочек. Всё это он проделал на глазах у множества добропорядочных людей, выглядывавших из окон. Другому из одичавшей толпы удалось вырвать из тела сердце, испечь его неподалёку на горящих угольях и при всех съесть его с уксусом!»

Прошло много времени, когда, наконец, жалкие остатки Кончино Кончини, покрытые слюной и грязью, собрали в кучу и подожгли. В воздухе стоял удушливый запах горелой человечины, но толпа как будто этого не замечала. Точно зачарованные, люди продолжали la danse macabre, свою пляску смерти…

Судьба Леоноры Галигаи оборвалась практически сразу же после трагической смерти Кончино Кончини. Несколько дней спустя к ней явился пресловутый Николя де Витри и безапелляционно потребовал:

— Мадам, отныне вы моя пленница. Прошу следовать за мной.

Леонора была далеко не глупа и сразу же всё поняла, однако всё же рискнула спросить:

— Ответьте, что вы сделали с моим мужем?

Капитан оставил её вопрос без ответа и дал знак своим людям. Те взяли рыдающую женщину под руки и потащили за собой.

Между тем несчастную уже заочно признали ведьмой, инкриминировав ей колдовство и сношения с дьяволом. Нетрудно догадаться, что она была обречена. К тому же в ходе показного следствия выискались «свидетели», которые якобы видели, как Леонора потрошила животных, гадая на их внутренностях, а также пользовалась чёрной магией, чтобы изменить будущее в свою пользу. После непродолжительного обсуждения, носившего скорее чисто условный характер, её поместили в Бастилию до окончания процесса. А днём позже Николя де Витри получил звание маршала Франции. Конечно, он был обыкновенным солдатом, так что не в его компетенции было задумываться о последствиях своих свершений. Однако дыма без огня не бывает. Истина такова, что, пока существуют бездумные «пешки», готовые выполнять любые поручения, не исчезнут и те, кто столь же бездумно будет эти поручения отдавать. Так будет и с Николя де Витри: некоторое время спустя он сам окажется в Бастилии по приказу кардинала де Ришелье, а уже после его смерти Людовик XIV выпустит новоявленного маршала на свободу и наградит титулом герцога и пэра Франции.

Но вернёмся к нашим событиям. 9 мая 1617 года Людовиком XIII был подписан указ, ознаменовавший начало официального процесса по делу Леоноры Галигаи, в связи с чем из Бастилии она была конвоирована в тюрьму Консьержери. Сама Леонора предприняла отчаянную попытку подкупить стражников. За своё освобождение она пообещала им двести тысяч дукатов, однако те проигнорировали её предложение. В Консьержери её бросили в крохотную клетушку, а у входа поставили двух дюжих гвардейцев.

На суде Леонора была бледна, но полна решимости. На вопросы судий она отвечала лаконично, по существу, полностью отметая любую вероятность превратного толкования сказанного.

Но всё было бесполезно, и решение суда было предопределено заранее. Вот его подлинный текст:

«Палата объявляет Кончино Кончини, при жизни его маркиза д’Анкра, маршала Франции, и Элеонору Галигаи, вдову его, виновными в оскорблении величества божественного и человеческого, в воздаяние за каковое преступление приговорила и приговаривает память помянутого Кончини к вечному позору, а помянутую Галигаи — к смертной казни обезглавлением на эшафоте, воздвигнутом на Гревской площади, а тело её — к сожжению с обращением в золу; движимое их имущество — к конфискации в пользу короны, все же прочие пожитки — в пользу короля. Сына преступников [4] У Кончино Кончини и Леоноры Галигаи было двое детей: сын Арриго, родившийся в 1603 году, и дочь Камилла, родившаяся в 1608 году. Но Камилла к тому времени уже умерла. А Арриго умрёт в 1631 году в возрасте всего двадцати восьми лет. , рождённого ими в брачном сожительстве, палата объявила и объявляет лишённым честного имени и права занимать какие бы то ни было должности; дом, в котором преступники жили, срыть до основания и место его сровнять с землёю».