Владислав Артемов - Мифы и предания славян

Возможно, этимология слова «алатырь» связана со словом «алтарь».

Аркона – город и религиозный центр балтийских полабских славян – руян, входивших в племенной союз лютичей. Город Аркона существовал до XII века, располагался на одноименном мысе острова Рюген и был подробно описан современником Саксоном Грамматиком.

Аркона. Рюген. Вид с маяка на остатки славянского городища

Каспар Давид Фридрих. Меловые скалы на острове Рюген

«Город Аркона лежит на вершине высокой скалы, с севера, востока и юга огражден природною защитой… с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей…»

Далее следует описание храма Святовита. Идол в храме Аркона – Святовит: «В здании огромное изваяние, во всем подобное человеческому телу, но величиной превосходившее, удивляло четырьмя головами и столькими же шеями, из которых две видны были со стороны груди, две – со спины. И спереди, и сзади одна голова вправо, другая влево смотрела. Косматые бороды, подстриженные волосы показывали, что искусство художника подражало обычаю руян в уходе за головой. В правой руке он держал рог, изготовленный из разного рода металлов, который жрец этого святилища обычно каждый год наполнял вином, чтобы предсказать по уровню жидкости урожай будущего года. Левая рука наподобие лука упиралась в бок. Рубаха ниспадала до голеней, которые, из разного рода дерева сделанные, так скрыто в коленях соединялись, что место скрепления нельзя было заметить иначе как при тщательном рассмотрении. Ноги касались земли, а их основы скрывались в грунте. Невдалеке были видны узда и седло бога и многие знаки его божественности. Из них вызывал удивление заметной величины меч, ножны и рукоять которого, помимо превосходного резного декора, украшали серебряные детали.

Культ отправлялся после сбора урожая в два дня.

Ежегодно после сбора урожая смешанная толпа со всего острова перед храмом бога, принеся в жертву скот, справляла торжественный пир, именовавшийся священным. Его жрец, вопреки отеческому обычаю отличавшийся длинной бородой и волосами, накануне дня, когда надлежало священнодействовать, малое святилище – куда только ему можно было входить – обычно с помощью метлы тщательно убирал, следя, чтобы в помещении не было человеческого дыхания. Всякий раз, когда требовалось вдохнуть или выдохнуть, он отправлялся к выходу, дабы присутствие бога не осквернялось дыханием смертного.

На следующий день, когда народ стоял у входа, он, взяв у изваяния сосуд, тщательно наблюдал, не понизился ли уровень налитой жидкости, и тогда ожидал в будущем году неурожая. Заметив это, велел присутствовавшим запасать плоды на будущее. Если же не предвидел никакого убывания обычного плодородия, предсказывал грядущее время изобилия полей. После такого прорицания приказывал урожай этого года или бережливее, или щедрее расходовать. Вылив старое вино к ногам идола, как возлияние, пустой сосуд снова наливал: как бы выпивая за здоровье, почитал статую; как себе, так и отечеству благ, горожанам удачи в умножении побед торжественными словами просил. Окончив это, подносил рог к устам, чрезвычайно быстро, одним глотком выпивал и, наполненный снова вином, вставлял его опять в правую руку изваяния.

Изготовив пирог с медовым вином круглой формы, величины же такой, что почти равнялся человеческому росту, приступал к жертвоприношению. Поставив его между собой и народом, жрец по обычаю спрашивал, видят ли его руяне. Когда те отвечали, что видят, то желал, чтобы через год не смогли разглядеть. Такого рода мольбой он просил не о своей или народа судьбе, но о возрастании будущего урожая. Затем от имени бога поздравлял присутствовавшую толпу, долго призывал ее к почитанию этого бога и усердному исполнению жертвенных обрядов и обещал вернейшее вознаграждение за поклонение и победу на суше и море.

Окончив же это, они сами жертвенные яства обращали в пиршественную снедь и насыщение обжорства, заставляя посвященные божеству жертвы служить своей невоздержанности. На этом пиру попирать умеренность считалось благочестием, воздерживаться же – нечестием».

В 1168 при короле Вальдемаре I Аркона была разрушена датчанами.

Беловодье – легендарная страна свободы в русских народных преданиях. Ассоциируется с ирием – раем древних славян. Именно к нему восходит образ текущей с неба «молочной реки с кисельными берегами» в русских сказках.

Образ Беловодья частично переплетается с образом невидимого града Китежа.

Возникновение легенды относят к концу XVIII века, а ее распространение связывают с деятельностью бегунов, одной из старообрядческих общин. В то время существовали многочисленные «путеводители», в зашифрованной иносказательной форме описывавшие путь в Беловодье.

В XVIII–XIX вв. Беловодье обрело у староверов реальный образ – долины рек Бухтарма и Катунь на Алтае, где самовольно селились различные беглецы от правительственных повинностей, сформировав этнографическую группу бухтарминских каменщиков.

Некоторые группы старообрядцев в поисках Беловодья уходили намного дальше в глубь Китайской территории и даже переправлялись в Северную и Южную Америку.

Виктор Корольков. Беловодье

Буян – сказочный остров в русском фольклоре. Буян-остров занимает очень важное место в наших народных преданиях. Без его имени не силен ни один заговор, на нем сосредоточивается вся чудесная и могучая сила. Такое значение неведомого острова уже с первого взгляда говорит о тесной связи его со славянскими языческими верованиями.

Славяне-язычники веровали в чудесную страну лежащую на востоке, там, откуда восходит солнце, это верховное божество света, теплоты и жизни. Здесь в светлом доме жило Солнце со своим родом, сюда могло удаляться оно на ночь и здесь хранило свою животворную силу плодородия зимою, когда наступало царство холода.

Страна, где обитает светлая божественная сила, есть страна вечного лета, откуда на всю землю разносится плодотворная жизнь в птицах, гадах, насекомых и семенах, которые являлись на землю весной, а при конце осени уносились в царство вечного лета.

Иван Билибин. Остров Буян