Рафаэль Гругман - Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев

«Заговор Берии» подробно описан Авторхановым. По его мнению, он начался арестами начальника личной охраны Сталина генерал-лейтенанта Власика личного секретаря Поскрёбышева (оба арестованы в декабре 1952) и коменданта Кремля генерала Косынкина (январь 1953).

Одно забывают Авторханов и те, кто придерживаются его версии, – не мог Берия осуществить аресты. С августа 1945 года он курировал военно-промышленный комплекс и атомный проект и никакого отношения к карательным органам не имел. Репрессивный аппарат ему не подчинялся. Более того, он сам находился в разработке МГБ («мингрельское дело»), и, хотя время его ареста не подошло, Игнатьев знал, чего от него ждёт Сталин…

Хрущёв, подбросивший версию о заговоре, понимал её несостоятельность. Поэтому он заявил, что Берия повсюду расставил своих людей. Конкретно: фамилии, должности? Их нет. Многие высшие офицеры, ранее работавшие с Берией, были арестованы Абакумовым и Игнатьевым и находились в тюрьме. В МГБ у него опоры не было.

Каждый новый руководитель НКВД-МГБ – Меркулов, Абакумов, Игнатьев – начинал с того, что убирал людей, назначенных его предшественником. Если предположить, что Игнатьев – ставленник Берии, то после свержения Берии, по установившейся традиции, Игнатьев должен был быть арестован, предан суду и расстрелян. Так поступили со всеми, кого подозревали к близости к Берии. Ничего подобного не произошло. Игнатьев являлся протеже Хрущёва и Маленкова, в МГБ пришёл с партийной работы и никогда с Берией не пересекался.

Из биографии Игнатьева, секретаря ЦК и, по совместительству, с 9 августа 1951 года – министра МГБ. Фактически он возглавил МГБ 11 июля, когда после ареста Абакумова получил пост представителя ЦК в Министерстве госбезопасности. После ареста генерала Власика, оставаясь министром госбезопасности, он возглавил управление охраны и стал лично ответственным за охрану Сталина.

На состоявшемся 5 марта пленуме ЦК КПСС число секретарей ЦК было уменьшено с десяти до пяти. Игнатьева, ответственного за политические репрессии пятидесятых годов, сокращение не коснулось.

Через месяц после смерти Сталина под нажимом Берии с жёсткой формулировкой («ввиду допущенных серьёзных ошибок в руководстве бывшего МГБ СССР») Игнатьев был отстранён от должности секретаря ЦК. Берия объявил, что Игнатьев «лично виновен в создании дела врачей» – ещё одно доказательство отсутствия между ними приятельских отношений.

Его опала была недолгой. 7 июля (сразу же после ареста Берии) Хрущёв вернул Игнатьева в состав ЦК. В декабре 1953 он назначил его секретарём Башкирского обкома КПСС. В 1956 году Игнатьев стал делегатом XX съезда КПСС. Он помогал Хрущёву в подготовке доклада о культе личности Сталина, в котором Хрущёв, в насмешку над миллионами репрессированными, представил его как жертву Сталина. Затем Игнатьев был Первым секретарём Татарского обкома КПСС (1957–1960).

Хрущёв, расстрелявший Берию и выступивший на XX съезде КПСС с осуждением Сталина, спас того, кто был непосредственным исполнителем «ленинградского дела», «дела Еврейского антифашистского комитета», «дела врачей» и «грузинского дела». Не странно ли это? Чем вызвано подобное милосердие? Не признательность ли это за некогда оказанную услугу? Например, за устранение Поскрёбышева? Но тогда следует говорить о заговоре Хрущёва.

Тот, кто непосредственно был причастен к аресту ближайшего сталинского окружения – Власика, Поскрёбышева и Косынкина, пережил короткую опалу (с 5 апреля по 7 июля), наступившую благодаря Берии, и вновь вознёсся после его ареста.

Тот, кто просмотрел «заговор Берии» (по долгу службы Игнатьев обязан был его обнаружить, ведь это был «коллективный заговор», по которому приговорили к расстрелу ещё пару десятков полковников и генералов, в том числе Гоглидзе, первого заместителя Игнатьева), наказан не был.

Три из четырёх министров госбезопасности, здравствующих ко дню смерти Сталина – Берия, Меркулов, Абакумов (расстрелян 19 декабря 1954 года), – были убиты Хрущёвым, убиравшим свидетелей. А Игнатьева, ответственного за самые кровавые послевоенные процессы, Хрущёв пощадил!

Такое отношение к Игнатьеву, с июля 1951 главному исполнителю репрессивных замыслов Сталина, не пострадавшему ни после смерти Сталина, ни после расстрела Берии, ни после смещения в 1957 году Маленкова, Молотова, Булганина и Кагановича, свидетельствует о личном покровительстве Хрущёва. Новый партийный вождь убирал тех, кто мог бы свидетельствовать против него самого. А Игнатьева он сохранил и – вот парадокс – представил сталинской жертвой.

Заговора Берии не было. Эта версия подброшена Хрущёвым.

С другой стороны, те, кто долгие годы работал рядом со Сталиным, арестованы за три-четыре месяца до его смерти. Это наталкивает на подозрение о существовании заговора. Но его не было! Ни при участии Берии, ни без него!

Если бы заговор был, то главного «исполнителя» – Игнатьева, как нежелательного свидетеля, ликвидировали бы. Хрущёв, как известно, был крут на расправу. Предать друга ему ничего не стоило. Не задумываясь, он отправил на пенсию маршала Жукова, который помог ему в 1957 году сохранить власть. Закрытые суды и смертные приговоры в хрущёвскую эпоху были не редкость. Об этом пишет генерал Судоплатов, вышедший из тюрьмы лишь через четыре года после отстранения Хрущёва.

Хрущёв, расправившийся с верхушкой сталинского Политбюро (старика Ворошилова пощадил как икону, – как-никак с Лениным был знаком, а Микояна пожалел – по той же причине, плюс за изворотливость), Игнатьева не только не уничтожил, хотя эта участь постигла большинство следователей и руководителей аппарата МГБ, а повысил в должности. Завидная признательность. Только за что? За устранение Поскрёбышева? За послушное поведение в ночь на 1 марта и в последующие дни, позволившее Хрущёву возглавить партию? В подчинении Игнатьева были войска МГБ, и он легко мог всех арестовать и сам уурпировать власть. Амбиций не хватило. За их отсутствие – высокая должность.

Охрана, обнаружив лежащего на полу Сталина, стала звонить Игнатьеву. Затем они позвонили Маленкову. Ни тот ни другой врачей не вызвали. Хрущёв и Булганин приехали первыми, покрутились и уехали. Сталин по-прежнему оставался без медицинской помощи. Винить в этом Берию? – Несерьёзно. Сталинское окружение настолько привыкло к необходимости согласования каждого шага, что в первые часы попросту растерялось. А если предположить, что Хрущёв и Маленков не вызвали врачей преднамеренно, то впору говорить о заговоре Хрущёва. Но только не Берии.

Возвращаемся к личности Игнатьева. В органы госбезопасности он пришёл «со стороны». С 1935 года Игнатьев был на партийной работе. Его карьерные перемещения происходили под наблюдением Маленкова.