Сьюзен Бауэр - История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Когда все было готово, Кир и его персы начали марш к Экбатане. Дозорные Астиага подняли тревогу. Старый царь находился еще в достаточно здравом уме, чтобы помнить прошлое – он приказал посадить на кол вне стен Экбатаны мудреца, который истолковал его сон как уже исполнившийся. Затем он созвал свои войска и поставил во главе армии Харпага, который великолепно играл свою роль уже много лет. Харпаг повел мидян против персов – и быстро перешел на их сторону вместе с большинством командиров. Вероятно, это был самый счастливый момент его жизни.

Горстка верных Астиагу солдат разбежалась. Астиага взяли в плен, Кир занял Экбатану, объявив себя царем мидян и персов. « Вот как пришла к концу власть Астиага после правления в течение тридцати пяти лет , – заключает Геродот. – Из-за его жестокости Мидия стала провинцией Персии после господства в течение 128 лет в той части Азии, которая лежит за рекой Галис ». 14Кир продемонстрировал то же нежелание проливать царскую кровь, которое сохранило его собственную жизнь – он не убил деда, но держал его в комфортном заключении до тех пор, пока старик не умер естественной смертью.

Теперь персидская семья Ахеменидов правила землями на востоке. Кир не собирался захватывать Вавилон, своего старого союзника, но он намеревался править империей. Как только Астиаг умер, он счел договор между лидийцами и мидянами аннулированным и направился к владениям своего двоюродного деда Креза.

Две армии встретились у реки Галис и долго бились без результата. В итоге Крез отступил, намереваясь послать в Вавилон за помощью, но Кир ворвался в Лидию и в конце концов блокировал лидийскую армию у самой столицы Сарды. Он разгромил лидийскую кавалерию, бросив в бой верблюдов, которые напугали лошадей, затем обложил город и взял его после всего лишь четырнадцати дней осады. 15

Кир посчитал, что его люди заслужили награду, поэтому позволил им ворваться в город и растащить его баснословные богатства. Тем временем Крез, взятый в плен и приведенный к Киру, наблюдал за этим со стены, стоя рядом с захватчиком. Он не произнес ни слова, поэтому Кир спросил его, почему он не подавлен, видя, как исчезают его богатства. «Те богатства, что они грабят , – ответил Крез, – уже не мои, а ваши» . На это Кир немедленно приказал прекратить грабеж. 16

Кир, законченный прагматик, награждал других с великой щедростью до тех пор, пока это сулило ему преимущества. [196]

Даже более поздние писатели, которые идеализировали его, – такие, как греческий полководец Ксенофонт, сражавшийся некоторое время на стороне персов, и написавший «Образ Кира», где попытался объяснить, как сдержанность, справедливость и «щедрость души» 17Кира помогали ему создавать самую великую империю в мире, – неумышленно открывают, что стратегией Великого Царя были сила, страх и подавление. «Человеку легче, – начинает Ксенофонт, – управлять любыми зверями, чем править человеческими существами» .

Однако,

«Киру, персу… владевшему очень многими людьми, очень многими городами и очень многими народами, послушными ему… охотно подчинялись даже некоторые далекие от него люди, жившие на расстоянии многих дней пути; и люди, жившие на расстоянии месяцев пути, которые никогда его не видели; и даже такие, которые прекрасно знали, что никогда не увидят его. Тем не менее они охотно подчинялись ему, настолько он превосходил других царей». 18

Несмотря на справедливость и щедрость души, он превосходил других царей прежде всего в организации террора. «Он мог распространить страх по отношению к себе так широко по миру, что устрашал всех , – сообщает Ксенофонт перед тем, как перейти к восхвалению справедливости Кира, – и никто не пытался совершить что-либо против него» . 19То, чего он не мог сделать страхом, он покупал; он был достаточно щедр в случаях, когда расходы давали перспективу большего приобретения. Как пишет Ксенофонт много позднее:

«Он превзошел всех в угощениях… он превзошел все человеческие существа еще больше при раздаче даров.

Кто еще, как говорят, по щедрости даров, заставлял людей предпочитать его брату, отцу и собственным детям? Кто еще был способен отомстить врагам, которые находились на расстоянии многих месяцев пути так, как царь персов? Кого еще, кроме Кира, уже после распада империи, называли „отцом”, когда он умер?» 20

Этот титул «отец» бросает в дрожь и еще более вызывает мурашки, когда Ксенофонт продолжает рассказывать, что «Отец Кир» использовал свои подношения, чтобы уговаривать людей по всей империи становиться «так называемыми Глазами и Ушами царя» и отчитываться ему обо всем,

«что может принести царю выгоду… Существует много Ушей царя и множество Глаз, и люди повсюду боятся сказать что-либо не в пользу царя, как будто он слушает, и боятся сделать нечто, что не на пользу ему, как будто он присутствует тут». 21

Тем не менее Ксенофонт настаивает на том, что видит в Кире нечто новое: нового царя или императора. Он ошибается, думая, что «новизной» были правосудие, великодушие и справедливость царя. Кир, как и каждый другой великий царь до него, удерживал свою империю силой и страхом. Но его империя действительно была «новой» по числу различных народов, которые она смогла объединить в одно целое под единым правлением. Теперь мидяне, лидийцы (включая Фригию) и северные провинции Ассирии, завоеванные его дедом – все стали частью Персии. Кир дал задание Харпагу завоевывать дальше ионические города вдоль побережья, а сам вернулся к кампании на востоке территории Мидии; надписи и упоминания в древних текстах предполагают, что он прошел в сражениях почти весь путь до Инда, хотя и не смог войти в долину этой реки. 22И он также не рискнул выйти в море – персы еще не обладали морской мощью.

Империя Кира Великого

Оставались независимыми всего три царства: разбросанные владения скифов на севере, египтяне далеко на юге и – наиболее мощные из всех – вавилоняне на западе.

Набонид не обращал особого внимания на дела в своей империи. На самом деле он сделал своего сына Бел-шар-уцура соправителем, отдал ему Вавилон и отправился на юг, в Аравию, где создал себе резиденцию подальше от центра собственной империи.

Так что же все-таки Набонид делал в Аравии? История падения Вавилона, составленная сразу же после его правления, «Поэма о Набониде», была написана его врагами-персами, которые имели цель показать его неспособность править, и поэтому его следовало проглотить с ложкой соли. Но «Поэма» неумышленно говорит нам правду, когда обвиняет Набонида в поклонении другому богу, а не Мардуку. «Поэма» называет этого бога Нанна и говорит, что он был неизвестен людям в Вавилоне: бога,