Ольга Косик - Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

И именно стремление к тому, чтобы дать возможность хотя бы русским изгнанникам почувствовать и осознать весь бесконечный и бездонный ужас, в неоспоримости этой сути заключающийся, – именно это, а не какое-нибудь иное стремление побудило меня с такой настойчивостью <���…> взяться за систематизацию всех данных, какие только можно было достать, относившихся к разрушению Церкви в России и к замыслам воинствующего атеизма, направленным против христианства во всем мире.

Так зародилась мысль о “Черной книге” – воистину… самой страшной книге, какую приходилось когда-либо и кому-либо издавать…» [276]

Книга содержала материалы об арестах и ссылках епископата, духовенства и мирян по всей России. Источниками «Черной книги» были «Краткая сводка, составленная по материалам Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоявшей при Главнокомандующем вооруженными силами на Юге России», документы, составленные чинами иностранных миссий, материалы советской и зарубежной прессы. В нее были включены сведения о закрытых храмах и монастырях, материалы по делу Святейшего Патриарха Тихона и пр. Из России мог поступить приложенный в числе прочих документов «Список православных епископов, находящихся в ссылке и тюрьмах», в который было включено 66 имен. Предисловие написал П. Б. Струве.

Средства на издание собирались с большим трудом.

Сохранился черновик письма А. А. Валентинова-Ланге к представителям белоэмигрантских националистических организаций, где он описывает свои мытарства с изданием книги. Если первое, немецкое издание, начатое в 1923 г., было осуществлено сравнительно благополучно крупной немецкой организацией, отпечатавшей книгу на свои средства, то относительно русского издания Валентинов писал, что «…кроме нескольких лиц, никто более в выпуске этого издания смысла не видел. Думаю и даже – более того – уверен, что, если бы оно погибло, то судьбою его заинтересовался едва ли кто-либо другой, кроме подписчиков, внесших плату в порядке предварительной подписки <���…>. Промежуток времени (более чем год!) без всяких слов достаточно ярко доказывает, в каких условиях приходилось «вытаскивать» издание, чтобы не допустить окончательной его гибели. Это-то издание, посвященное величайшей трагедии родной церкви и не безразличное, казалось бы, для всего христианства!

Любая поваренная книга издается в любой стране с быстротой во много-много раз большей» [277].

Из-за нехватки средств едва не было сорвано английское издание, начатое в марте 1923 г. Лишь в 1925 г., благодаря усилиям ген. Бресслера и некоторых других лиц, нужная сумма была найдена. В английском обществе трагедия Русской Церкви вызвала искренний интерес и участие. Герцог Нортумберлендский отозвался статьей, в которой писал: «Никогда даже перо Гиббона не занималось более важными и величайшими вопросами, ибо книжка эта ярко повествует нам <���…> как одна из величайших на земле Империй была потеряна для христианства и как яд, отравивший ее, распространяет теперь свое смертоносное действие по всему тому, в свое время необъятному и прекрасному, а ныне оскверненному гадом пространству, имя которому было когда-то Святая Русь» [278].

Откликом на издание «Черной книги» было пастырское послание архиепископа Кентерберийского, призвавшего 17 мая 1925 г. во всех церквах по всей Англии совершить богослужение об освобождении от гнета гонимой безбожниками Церкви Российской.

Книга распространялась в России при помощи нелегальной пересылки, через каналы связи политических антибольшевистских организаций, в частности Республиканско-демократического общества.

В числе первых изданий, которые помещали сведения о событиях в Русской Православной Церкви, следует назвать выходивший в Париже журнал «Новь». Он был задуман с целью политических сношений антибольшевистских сил на Украине с деятелями зарубежных либерально-демократических движений. Журнал был напрямую связан с созданной в ноябре 1920 г. организацией под названием «Центр действия» [279]. Материалы для «Нови» должны были посылаться из России [280].

Руководящий орган «Центра действия» находился в Париже. Представители эмигрантских организаций и групп в начале 1920-х гг. поставили на первый план литературно-пропагандистскую и организационную задачу.

Журнал «Новь» представлял собой широкоформатное издание. Выходил он в 1922–1923 гг. Вышло всего четыре номера. Первый номер «Нови» был составлен в Киеве во время посещения его Н. П. Вакаром. Там были написаны редакционная платформа и редакционные заявления к читателям. Н. П. Вакар был выбран заграничным редактором «Нови», а внутрироссийская редакция журнала была поручена К. П. Василенко. Имена русских корреспондентов скрывались по соображениям конспирации. В журнале кроме российских корреспондентов участвовали зарубежные члены «Центра действия»: П. Н. Милюков, М. В. Брайкевич, П. П. Гронский, Е. Д. Кускова и др. За освещение церковной жизни отвечал А. В. Карташев.

К изданию «Нови» приступили с ноября 1922 г. Со второго номера начали печатать письма из разных мест России. Тираж журнала был 1000 экземпляров, которые через польско-советскую границу переправлялись в Россию. На четвертом номере издание пришлось прекратить.

В редакционной статье № 1 говорилось: «“Новь” издана за границей, но рождена в России. Для того чтобы дать беспартийному советскому обывателю высказать то, что он думает, и то, что он хочет, мы прибегаем к помощи наших друзей, загнанных на чужбину, в эмиграцию. Оправдалась бы лучшая наша мечта, если бы мы взаимными нашими усилиями раз зазвучавший в России голос независимой мысли не заглох, окреп и стал периодическим органом-трибуной того беспартийного народного движения, которое неуклонно приближает конец нашего рабства» [281].

В журнале печатались Борис Николаевич Толпыго, Анатолий Петрович Вельмин, Константин Прокофьевич Василенко и др. Б. Н. Толпыго принадлежит статья «К кризису идеологии», черновой экземпляр которой хранится в архиве «Нови». Статья подписана «Николаев». Авторство удалось выяснить при обращении к следственному делу Б. Н. Толпыго [282], где в его показаниях указывается эта статья. В рукописи наиболее интересны именно вычеркнутые места, характеризующие церковную жизнь в Киеве. Толпыго пишет о повороте на 180˚ во взглядах российской интеллигенции от атеизма, идей народолюбия, социализма к вопросам этики в сочетании с религиозными исканиями, в сторону веры, православия, церковности [283].

Зачеркнуты фрагменты статьи, характеризующие духовную жизнь в Киеве: «Доклады в Христианском студенческом союзе проф. В. И. Экземплярского привлекают массу посторонней публики из самых разнообразных слоев. “О безумии Евангелия” Экземплярский читает дважды, оба раза в переполненном зале. То же диспут в общине евангельских христиан свящ[енника] А. Жураковского с теософами. Наконец, трехдевный диспут “Наука и религия” в Киевском городском театре возвращает нас к давно прошедшим векам с их публичными спорами о вере и становится крупнейшим событием местной жизни» [284]. Освистанные в первый день диспута коммунисты прибегли к мобилизации на диспут 400 курсантов военной школы, которые должны были по команде либо аплодировать, либо выражать неодобрение. И, несмотря на это, диспут окончился торжеством сторонников религии. Далее в зачеркнутом, по-видимому рукой редактора, абзаце пишется: «Священник Жураковский, проф. П. П. Кудрявцев, проф. П. Б. Делоне, В. Ф. Асмус и др. становятся предметами горячих оваций. Только зеленые пятна рассаженных умелой рукой гимнастерок вносят враждебный диссонанс» [285]. Яркая картина жизни киевской интеллигенции начала 20-х годов XX века!