Дэниэл Брук - История городов будущего

Традиция политического протеста в форме неуемной скорби возникла в 1976 году, когда известие о смерти дипломата Чжоу Эньлая стало поводом для всенародного оплакивания, которое воспринималось как косвенная критика сумасбродного стиля управления Мао Цзэдуна. Увидев в кончине Ху шанс выразить свое недовольство, тысячи пекинских студентов собрались на площади Тяньаньмэнь. Руководствуясь схожими соображениями, 19 апреля шанхайская газета «Всемирный экономический вестник» организовала в Пекине симпозиум, посвященный жизни и трудам Ху Яобана.

Спустя два дня шанхайский комитет КПК прознал, что главный редактор «Вестника» Цинь Бенли собирается отвести несколько полос следующего номера материалам этого симпозиума. Поскольку любое воспевание памяти Ху уже стало красной тряпкой для пекинского руководства, первый секретарь шанхайского парткома Цзян Цзэминь лично отправился в редакцию и приказал Цинь Бенли вымарать критические высказывания одного из выступавших о политике Дэн Сяопина. Тот согласился, но на следующий день газета вышла с полным текстом. Чуть позже история о цензуре шанхайского парткома и уклончивом неповиновении главного редактора через журналистов пекинского бюро «Вестника» просочилась в зарубежные СМИ. Игра Цинь Бенли в кошки-мышки продолжалась еще несколько дней. Каждый день он обещал напечатать отцензурированный вариант газеты, а назавтра она снова выходила без купюр. Наконец 27 апреля дисциплинарная комиссия шанхайского комитета КПК прибыла в редакцию «Вестника» и уволила Циня «в целях улучшения работы издания».

В то время как шанхайские коммунисты под руководством Цзян Цзэминя и его протеже, мэра Шанхая Чжу Жунцзи, единым фронтом выступили против «неразберихи», как стали называть эти события в официальной прессе, политбюро в Пекине оказалось ареной ожесточенной дискуссии. Генеральный секретарь КПК Чжао Цзыян публично отстаивал идею «диалога», а верховный лидер Дэн Сяопин выступал за разгон, если нужно с применением насилия, теперь уже десятков тысяч демонстрантов, собравшихся на площади Тяньаньмэнь. Протестующие, большинство которых составляли рабочие и студенты, концентрировались вокруг сооруженной на скорую руку статуи «Богини демократии» с факелом в руке, которая подозрительно напоминала американскую статую Свободы: начиная свои реформы, Дэн едва ли планировал стимулировать именно такое западное влияние. И хотя внутрипартийные разногласия были Китаю отнюдь не в новинку, открытый раскол между Дэном и Чжао не имел прецедентов.

Ситуацию усугублял давно запланированный на 15 мая государственный визит советского лидера Михаила Горбачева. «А она большая, эта площадь?» – спросил генеральный секретарь ЦК КПСС, находясь в небе над Монголией, когда служба протокола сообщила ему, что прямо сейчас, месяц спустя после смерти Ху Яобана, на площади Тяньаньмэнь находится более 100 тысяч протестующих 1. По иронии судьбы именно советские градостроители помогали расширить Тяньаньмэнь в 1950-х годах, однако за последующие десятилетия советско-китайские отношения так испортились, что это был первый визит Горбачева в крупнейшую коммунистическую страну мира.

Когда в полдень его самолет приземлился в Пекине, советского руководителя приветствовали прямо в аэропорту, а не на площади Тяньаньмэнь, как было запланировано исходно. На следующий день Горбачева провели в Дом народных собраний через боковой подъезд, с двухчасовым отставанием от графика. Пекинские лидеры опасались, что путь к парадному входу невозможно будет расчистить без применения силы. Пока Горбачев выступал внутри, снаружи толпа скандировала его имя и размахивала написанными от руки транспарантами «Приветствуем зачинателя гласности» 2.

18 мая генеральный секретарь отбыл из охваченного хаосом Пекина в Шанхай, где состоялась вторая часть государственного визита. Хотя примерно 7-тысячная демонстрация протеста собралась на Народной площади 3, которая когда-то была ипподромом, и дошла до мэрии, располагавшейся в бывшем здании банка HSBC на Бунде, анархии, охватившей столицу, в Шанхае не наблюдалось. В отличие от Пекина, шанхайская часть визита Горбачева прошла строго по графику. Советский лидер встретился с местными чиновниками и возложил венок к памятнику Пушкину в бывшей французской концессии. На тенистых улицах старого французского района Горбачев отдал дань уважения русскому поэту, чья строчка «в Европу прорубить окно» стала крылатой фразой, описывающей Петербург 4. В рамках улучшения китайско-советских отношений Шанхай, бывший историческим окном своей страны, в 1988 году стал городом-побратимом Ленинграда.

В ночь на 4 июня солдаты Народно-освободительной армии открыли огонь по своим согражданам на площади Тяньаньмэнь, но, несмотря на всю жестокость подавления протеста, самая запомнившаяся фотография тех дней выдает нерешительность военных: легендарный «противотанковый человек» останавливает колонну бронетехники, просто встав на ее пути. В Шанхае таких колебаний не было. Услышав о кровопролитии в Пекине, шанхайские протестующие стали строить баррикады на железнодорожных путях, соединяющих Шанхай со столицей. Когда вечером 6 июня пассажирский поезд из Пекина на большой скорости приближался к баррикаде, частью которой был целый тепловоз, демонстранты ожидали, что машинист притормозит, как это было в случае с «противотанковым человеком». Однако поезд на полном ходу врезался в баррикаду, протащив за собой девять человек, пять из которых погибли. Когда он наконец остановился, разъяренные протестующие вытащили из кабины машиниста и избили его, после чего подожгли несколько вагонов. Чтобы восстановить порядок, городскому правительству потребовалось послать на место столкновения 700 полицейских 5.

На следующий вечер мэр Шанхай Чжу Жунцзи выступил с телеобращением. «Шанхай не может мириться с неразберихой, – увещевал он горожан, употребляя официальный эвфемизм для обозначения протестного движения. – Многие товарищи просили, чтобы мы прибегли к помощи Народной военной полиции, а некоторые даже предложили ввести войска. Как мэр я официально заявляю, что ни партком, ни муниципальные власти не рассматривают возможность привлечения армии. Объявление военного положения даже не обсуждается; в наши планы входит нормализация ситуации в Шанхае, недопущение остановки производства и обеспечение нормальных условий жизни для населения» 6. Будучи асом пиара, в своем выступлении Чжу создал привлекательный образ заботливого хозяйственника, а потом всю неделю втайне от мира играл роль безжалостного комиссара. В кратчайшие сроки он добился ареста, судебного процесса и казни трех человек, избивших машиниста поезда.