Василий Смирнов - Крымское ханство в XVIII веке

Те из мурз, которые вовремя поняли роковую перемену обстоятельств и раньше других изъявили готовность содействовать подчинению бывшего ханства новой власти русской державы, были беспрекословно вознаграждены новой властью; для остальных же началась переборка и поверка правомерности и законности их претензий на привилегированное звание и положение.

В каком же положении оказалась прочая масса татарского населения, не входившего в состав бекской корпорации? Часть кочевая — бродившие в степных пространствах Крыма ногайцы остались верны своему кочевому нраву: сложили свои пожитки на арбы и перебрались на пустопорожние пространства Добруджи и другие подобные местности во владениях Турции. Их примеру последовали и некоторые оседлые жители из татар, которые тоже — напрасно, — испугавшись русского владычества, побросали свои мазанки и побрели искать счастья на чужбине. Остальные, не захотевшие расстаться со своими родными пепелищами, очутились ни в тех, ни всех: иные, имевшие кое-какую земельную собственность, сжавшись, как овцы в непогоду, образовали нечто вроде особых татарских сельских общин и повели нескончаемые тяжбы с новоявленными собственниками обширных крупных даром доставшихся им поместий; большинство же, брошенные на произвол судьбы своими прежними фактическими господами, мурзами и агами, и не умевшие сгруппироваться в общины, оказались в положении безземельных батраков, кое-как перебивающихся личной периодической работенкой, или мелких ничтожных арендаторов, которых гоняют по своему произволу и усмотрению с места на место хозяева земли из тех же мурз или иноплеменные выходцы из разных краев — армяне, греки, немецкие и болгарские колонисты и даже, в последнее время, евреи.

Эти несчастные люди, некогда страшившие наших предков своей дикой удалью и наездничеством, теперь больше не рыщут уже на конях, а бродят пешком в башмаках, похожих на опорки, по-прежнему благоговейно целуют ручки у своих мурз и мулл, боязливо и недоверчиво косятся на русских, подозревая в них непременных посягателей на свое достояние и личную неприкосновенность. Но они очень добродушно и откровенно относятся к тем, даже и русским, в ком они заметят бескорыстно-ласковое и человеческое с собой обращение. Над ними обыкновенно смеются, что они медленны в работе и нерасторопны в делах, в которых требуется кипучая подвижность и изворотливость. Но тут, кроме природного темперамента, думается нам, играет немалую роль особенность татарско-мусульманского мировоззрения, вера в кысмэт — судьбу, именуемая на языке европейцев фатализмом. Сущность этого воззрения, столь отличная от основных понятий европейского цивилизованного человека, заключается в следующем. Европейский человек поступает так: я сыт, и дети мои сыты; но мне надо еще многое приобрести, чтобы и детям детей моих хватило, и их детям, и т. д., а до других мне дела нет. Татарин рассуждает иначе: мне Бог дал сегодня на пропитание с моей семьей, и слава Тебе Господи; остальное пусть достается другим: ведь и они тоже хотят быть сыты. На чьей стороне историческая и всякая иная правда, разбирать не входит в программу нашего настоящего исследования.

От Крымского же ханства теперь сохранились одни лишь воспоминания как материал для различных научных исследований и соображений.

Капы-кулу, капыкулу — изначальное значение: элитная тяжелая османская конница, как правило, состоявшая из представителей знати; позже словом «капыкулу» стали обозначать знать вообще, в Крыму это было общее название приближенных хана.

Юсуф-паша, Черкес-Юсуф-паша — командующий войсками на северной границе Порты, осуществлял по поручению султана дипломатические сношения с Россией, Польшей и Швецией.

Сейид Мухаммед Риза (ум. 1756) — турецкий историк, был главой потомков пророка Мухаммеда в Стамбуле. Автор исторического сочинения «Ас-саб ас-сийар фи ахбар-и мулук-и татар» («Семь планет в известиях о татарских царях»), содержащего историю правления семи крымских ханов с 1445 до 1737 год. Это сочинение — один из важнейших источников, используемых В. Д. Смирновым.

Балтаджи Мехмед-паша (1662—1712) — великий везирь с декабря 1704 по май 1706 года и с августа 1710 по ноябрь 1711 года.

Чорлулу Дамат Али-паша (1670—1711) — великий везирь с мая 1706 по июнь 1710 года.

Карловицкий мир — мирный договор, подписанный между Австрией, Речью Посполитой и Венецианской республикой с одной стороны и Османской империей с другой стороны 26 января 1699 года на конгрессе в Карловицах. По условиям договора к Австрии от Османской империи отходили Венгрия, Трансильвания и Тимишоара, Венецианская республика закрепила за собой полуостров Морея и Далмацию, Польша получила Правобережную Украину.

Далтабан Мехмед-паша — великий везирь с сентября 1702 года, по происхождению серб; казнен в январе 1703 года.

Шейх-уль-ислам — в Османской империи титул главы мусульманской общины.

Садразам — титул великого везиря.

Рами Мехмед-паша — великий везирь в январе — августе 1703 года.

Калга, калга-султан — титул второго по значимости после хана лица в иерархии Крымского ханства.

Румелия — историческое название Балкан; восходит к арабскому названию Византии — Рум. Румелией называли обычно европейские владения Османской империи.

Станислав Богуш-Сестренцевич (1731 — 1826) — католический епископ, член Российской академии (1807), писатель, историк.

В своей докторской диссертации «Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века» В. Д. Смирнов пишет: «Важное подспорье к “Семи планетам” составляет рукописная “История Крымского ханства” на турецком языке, которая предоставлена была в мое пользование многообязательным Исмаиль-мурзой Гаспринским, редактором газеты “Переводчик”, издаваемой им в Бакче-Сарае… Ни имени автора, ни переписчика, ни ясной даты нет; но, судя по внешнему виду, она может быть отнесена к концу прошлого столетия… В основании своем кодекс есть сокращенное изложение “Семи планет” Мухаммед-Ризы, на сочинение которого неизвестный автор делает неоднократные ссылки… но предпочтительность этого кодекса заключается в том, что пространные, переполненные нескончаемыми метафорами периоды “Семи планет”, сплошь и рядом непереводимые на русский язык, в этом кодексе заменены краткими и ясными по смыслу фразами, весьма легко передаваемыми по-русски… Независимо от этого в кодексе краткой истории встречаются факты или подробности, которых не находим в “Семи планетах”, и это придает ему значение самостоятельного источника: заметно, что автор, делая извлечение из “Семи планет”, пользовался в некоторых случаях и другими памятниками, которыми дополнял свое повествование… Мы будем называть эту рукопись “Краткой историей”».