Евгений Марков - Русская Армения

Если, с одной стороны, не следует слишком расширять опасного для нравственного чувства человека смысла поговорки: «деньги запаха не имеют», то, с другой стороны, несправедливо было бы и излишне преувеличивать преимущества своих родных предприятий над иностранными. Страсть к наживе, стремление продать дорого и купить дешево, — свойственны почти в одинаковой степени всем людям, к какой бы народности ни принадлежали они, — и, как показывает долговременный опыт, русский заводчик, фабрикант и торговец, охраняемые таможенною политикою и высокими тарифами от иностранного соперничества, — весьма мало руководствуются сознанием того, что они работают для своего родного народа, а стараются, как и все, воспользоваться удобствами своего исключительного положения единственно для собственных выгод.

Поэтому вопрос о допущении иностранных капиталов в нашу промышленность, — по мнению моему, должен быть сведен только к тем мерам осторожности, которые необходимо должны быть приняты правительством, чтобы по возможности ослабить невыгодные стороны денежного участия иностранцев в экономической жизни России и увеличить выгоды этого участия для русского населения. Иначе сказать, требуется разумная законодательная разработка тех условий, при которых может разрешаться иностранцу основание тех или других промышленных предприятий в нашем отечестве, и которые обеспечивали бы одинаково как местных жителей, ищущих выгодного заработка, так и интересы казны…

В Владикавказ приехали мы глубокою ночью. Заехали в почтовую гостиницу, чтобы быть ближе к дилижансу и раньше выехать по военно-грузинской дороге, но там — ни одного свободного уголка. Извозчик повез нас в гостиницу «Империал», и, воспользовавшись полуночным часом, стянул с нас за доставку с вокзала целых два рубля. Гостиница чистенькая, и за 3 р. 50 к. нам с женою отвели весьма приличный номер. Дорогою, в вагоне, мы познакомились с полковником генерального штаба Б., по проекту которого недавно происходили весьма поучительные манёвры войск на Гунибе, Гунзахе и других местах былых боевых подвигов русской армии; маневры эти произведены были теми именно частями войск, теми славными полками, ширванским, апшеронским и другими, которых геройскою храбростью были покорены, десятки лет тому назад, неприступные горы и неукротимые племена Дагестана. Молодые солдатики, — наследники кавказских ветеранов, — должны были проделать те же самые переходы и те же приемы осады и приступа, какими был взят в старое время Гуниб и другие твердыни лезгин и чеченцев, так что они собственным опытом и воочию изучили историю знаменитых кампаний Кавказа, ощупав своими руками и излазав своими ногами скалы, обагренные геройскою кровью русских и горцев. Идея таких манёвров в высшей степени счастливая и заслуживает подражания. Полковник Б. познакомил нас и с составленным им подробным описанием этого характерного похода, тщательно изданным и снабженным множеством интересных фототипий, снятых с натуры и изображающих много исторических местностей и бытовых сцен. Нельзя не отнестись с искренним сочувствием к тому просвещенному и разумному направлению, которое вообще отличает наше военное ведомство со времен замечательного руководителя его, Д. А. Милютина, и которое было бы еще приятнее встретить в специальном ведомстве, заведующем просвещением нашего народа. Тот же полковник Б. основал в Владикавказе очень полезное «Общество физического развития детей», которое устроило при городском саде особый сад для гимнастики и игр всякого рода. Заинтересовавшись этим воспитательным учреждением по рассказу его главного руководителя, мы с женою рано утром пошли осмотреть его, благо городской сад — на той же улице, как и гостиница «Империал», и всего в нескольких шагах от нее. Пройдя тенистые аллеи городского сада, мы очутились над низменною поляною, среди которой катил свои очень смирные теперь воды прославленный поэтами Терек. Почти вся эта местность отвоевана у ложа капризной реки, воды которой катят целые груды нагрызенных ими в горах камней и гальки, и мало-по-малу, сами заваливая ими свое собственное русло, перебираются потом в другое, там в третье и так дальше, так что вокруг узенькой тесемочки летних вод Терека всегда лежит целая широкая равнина сухого щебня, заливаемая во время дождей и таянии снегов. Вот эту-то каменную низину и обратил с помощью плотин предприимчивый председатель «детского общества» — в роскошный сад с прудками, мостиками, цветниками, оранжереями, аллеями, террасами и павильонами в арабско-персидском стиле; гигантские шаги, гимнастические приборы всякого рода, крокеты, кегли, lawn-tennis, готовы здесь к услугам детей и взрослых. На хорошеньком скалистом островке, среди озерка, сделанном из глыб дикого камня и туфа, всевозможные местные звери и птицы: туры, медведи, шакалы, лани, олени, орлы… Лебеди свободно плавают по глади прудков, отененных деревьями. Весь город собирается сюда по вечерам на музыку и присутствует при упражнении своих детей, в которых принимают участие и многие взрослые.

Общество считает в своем составе значительное число членов и обладает уже изрядными средствами, которые помогают ему постоянно расширять и совершенствовать свое симпатичное предприятие. Этот утешительный результат достигнут, главным образом, энергиею и любовным отношением к делу одного просвещенного и практичного человека, и в высшей степени желательно, чтобы его пример нашел у нас подражателей в других городах.

Город Владикавказ — чистенький и красивый и не имеет общего шаблона наших губернских городов. Характерную физиономию придает ему чудная перспектива кавказских гор, на глубоком фоне которых живописно вырезаются все его постройки и поросли. Зеленый, тенистый бульвар тянется по середине главной улицы и украшает город гораздо лучше всех палат и храмов. Все улицы вымощены, тротуары превосходные, извозчики все в колясках и гораздо приличнее московских и петербургских. Какое, вообще, сравнение с тем жалким Владикавказом, который я видел в 1868 году, посетив его в первый раз!

Бумага начальника почтового округа, любезно присланная из Тифлиса, сильно ускорила наш отъезд и заранее обеспечила нам удобную четырехместную коляску, которую не всегда можно найти здесь, если не заказать вперед за несколько дней. Впрочем, теперь сезон кавказских поездок давно закончен, и уже не встречается тех затруднений, на которые нередко жалуются путешественники, попадающие сюда в горячее время. Громоздкий багаж наш с трудом поместился в просторный экипаж, хорошо приноровленный к русским путевым обычаям. Выезжаем мы очень торжественно, с нанятым для сего случая величественным седоусым кондуктором, георгиевским кавалером из терских казаков. У него все почтовые документы, у него на перевязи медная труба иерихонская, в которую он немилосердно трубит при всякой встрече повозок и верховых. Его строгий казенный вид и оглушительные трубные звуки производят, по-видимому, подобающее впечатление на едущих по дороге туземцев, потому что, заслышав их, они торопливо сворачивают с шоссе свои грузные арбы, иногда прямо в обрыв или в ров, и проворно раздвигают в обе стороны свои верховые кавалькады, — предполагая, вероятно, что с кондуктором и трубами могут ездить только большие начальники, которым нельзя не дать дороги… Удобно тем, что никто не мешает вам проехать, что вы не знаете никаких хлопот на станциях и с ямщиками, и в случае каких-нибудь неприятных встреч — все-таки имеете около себя надежного вооруженного человека. А кроме того, такие люди — очень полезные путеводители, хорошо знающие все, что встречается вам на дороге. Да и едете вы с кондуктором несравненно быстрее, без всяких задержек. Нам, правда, помогал в этом безостановочном движении со станции на станцию, главным образом, приказ почтового начальства, разосланный по станциям, и бумага от того же начальства, предъявляемая прежде всего кондуктором каждому станционному смотрителю. От того мы едва успевали войти на станцию, как уже новый четверик стоял впряженный в коляску. Приняв все это во внимание, не следует жалеть нескольких лишних рублей, которые вы прибавите почте за кондуктора и израсходуете на его пропитание и на неизбежную «на водку» ему по окончании пути. Всего от Владикавказа до Тифлиса взяли с нас за коляску четвериком и «проводника» — 62 р. 50 к. Если прибавить к этому шоссейный сбор, да рублей семь на содержание кондуктора и на водку ему, ямщикам и старостам, то почтовые расходы военно-грузинской дороги, не считая, разумеется, ночлегов и еды, обойдутся немного более семидесяти рублей.