Евгений Марков - Русская Армения

Я приведу некоторые из них, наиболее интересные; на южной стене собора, около когда-то бывших здесь солнечных часов вырезано: «В 459 г. армянского счисления (1010 г.), во времена духовн. владыки, почтенного Богом, Саргиса, католикоса Армении, в славное царствование Гагика, шаханшаха Армении и Грузии, я, Катраниде, царица Армении и дочь Васака, царя сионийского, прибегла к милосердию Божию и, по повелению мужа моего Гагика-Шаханшаха, построила этот собор, основанный раньше великим Сембатом; мы воздвигли дом Божий, живой и новый, в ознаменование духовного своего рождения, и я украсила его драгоценными украшениями, — жертвою Христу от меня и от рода моего, то есть моих детей: Сембата, Абаса и Ашота». «Я, Тер-Саргис, сим повелел служителям церкви, служить неукоснительно до самого пришествия Христа, 40 обеден после кончины благочестивой царицы во время успенского поста. Кто нарушит эту запись мою, да будет осужден Христом. Память эта написана в 6433 году от Адама, в 1012 г. от воплощения Слова Божия, в 718 г. от обращения армян в христианство, мною, Бене».

Армяне того времени, цари, князья и простые люди, не доверяя пергаменту и бумаге, записывали на камне свои распоряжения о вечном помине души, принося за это щедрые дары монастырям и церквам и с свойственною им торговою деловитостью условливались с ними самым обстоятельным образом, какое именно духовное вознаграждение на пользу душ, их самих и родственников их должны они получать за свои материальные жертвы.

Каменные надписи на стенах древних храмов Ани полны этих простодушных посмертных договоров мирских людей с служителями церкви и были как бы предназначены для всегдашнего публичного напоминания принятых ими на себя обязанностей, своего рода безмолвным предъявлением к ним даже из-за гроба чисто юридических требований о помине их души, — что считалось в те религиозные времена важнейшим вопросом для всякого христианина.

«В 684 г. (1225 г.) я, милостью Бога, Зугал из Карса, сын Горига, приписавшись к славному и святому собору, подарил ему Евангелие, книгу пророка Исайи, сосуд и кадило, и служители святых обязались служить ежегодно обедню в праздник Божией Матери, за моего брата Ваграма, пока я буду жив, и за меня, и за жену мою Тикин после моей смерти. Тот, кто это исполнит, да будет благословен от Бога!» — написано, напр., на арке восточного фасада собора.

На южной его стене — другая, подобная же надпись:

«В 662 г. (1213 г.) я, Тигран, раб Христов, построил на свои законные деньги лестницу славного святого собора, разрушенную с давних лет. Я пожертвовал ему лавку в Катноце, купленную на мой счет; я подарил ему две книги праздничных служб, из которых одна св. Григорию, и две серебряных чаши в главный алтарь, обязав причт ежегодно служить обедню обо мне до самого пришествия Христова».

В других подобных надписях исчисляются подарки маслобоен, виноградников, книг Старого и Нового Завета, золота, серебра и пр.

Высчитывается арифметически, иногда с явною похвальбою, сколько именно денег стоил каждый подарок или постройка церкви и сколько, в какие именно дни, должны за это вознаграждать своими молитвами представители религии.

Так на одной из церквей Ани существует следующая надпись: «В 489 г. (1040 г.) я, Апельхариб, марзапан Армении, сын Григора и внук Апухамра, князей Армении, хотя и находился в пренебрежении у своего отца, как младший сын, все-таки, движимый сыновним благочестием, построил это место покоя своему отцу Григору, брату Гамзе и Хримоседаю, и две кельи во имя св. Стефана и св. Григория.

„Священники обязуются, входя каждую пятницу в святая святых, служить обедню за мою мать Шухану, в субботу за моего брата Григора, всякую пятницу, в праздник св. Христофора, за моего дядю с материнской стороны — Садоя, в субботу за моего брата Гамзе.

„Если же какой-нибудь священник воспротивится служить эти обедни или по небрежности пропустит указанные дни, — да будет он проклят Отцом, Сыном и Духом Святым и 318-ю святителями (вселенского собора); да будет его участь вместе с Иудою и Сатаною; а кто исполнит эту запись, да благословит его Бог!“

Внутри собора — высокие круглые своды на стройных колоннах, связанных целыми букетами; расположен храм правильным крестом, как греческие базилики. Но громадный купол, осенявший его, давно провалился, и синее небо смотрит теперь в темную внутренность храма сквозь широкий пролом, уже успевший обрасти по краям дикими травами. Да и стены великолепного храма тоже дали глубокие трещины в разных местах, доходящие чуть не до самой земли. Груды камней и плит с превосходною резьбою, некоторые даже с раскрашенными фигурами святых, свалены в углах храма; это — находки армянского археолога, г. Марра, приготовляющего обстоятельное исследование древних памятников Ани, извлеченных из развалин разных зданий его.

Обойдя много раз стены собора, от которых никак не оторвешься, и поглазев досыта на его стройные своды, двинулись мы всей компанией по направлению к Арпачаю, в южную сторону города. Не идешь, а постоянно ныряешь между громадными камнями и грудами щебня, завалившими все пространство. Старые строители так тщательно притесывали и пригоняли камни друг к дружке, и скрепляли их таким прочным цементом, что огромные куски стен, целые скалы скипевшихся вместе камней, лежат на каждом шагу среди праха развалин. Удивляешься и превосходной штукатурке этих старых зданий, тонкой и гладкой как слой мрамора, отлично сохранившейся в течение стольких веков.

Ближе всех к собору — небольшая восьмиугольная церковь св. Рипсимии, с круглою башнею наверху, того же стиля, той же кладки, с теми же наружными украшениями, как и собор. Внутри ее — восемь полукруглых ниш с уцелевшими в них бледными изображениями святых. По-видимому, это был мавзолей в память какого-нибудь благочестивого армянского царя. Еще дальше к реке, на крутом обрыве берега — другая церковь, сохранившаяся лучше всех; по красоте своего стиля она тоже одна из лучших в Ани. Ее называют греческою церковью; в ней по стенам хорошо уцелели раскрашенные иконы угодников и даже престол, на котором еще и теперь продолжаются церковные службы.

На наружных стенах церкви несколько старинных надписей, большею частью уже неразборчивых; одну из них прочел вполне армянский ученый лазарист, отец Саргис. Она очень наивна и характерна: „В 1310 г. я, Мате, начальник секретарей атабека-амира-спасалара Шаханшахе, и моя подруга Атени, вместе с моим братом Маркосом, — после того как наш владыка благоволил отдать нам этот монастырь и поручил благочестивому Тиграну провести в него воду, которой не было в каналах, разоренных во время безначалия, — мы провели воду и обеспечили пользование ею ради долгоденствия Шаханшаха, жены его Хованцы и их сына Захара, и на память о душе нашей. Помяните о нас перед Христом!“