Петр Краснов - Исторические очерки Дона

Японская пехота спешила отрезать генералу Мищенко путь отхода. Отряд лишь с большими затруднениями отошел к своим, и к новому, 1905-му, году ушел за линию сторожевого охранения.

В зимнем сражении у Сандепу, в январе, Донцы находились в отряде генерала Мищенко на фланге 2-й армии генерала Гриппенберга. Их работа заключалась в охранении и разведке. В случайных боях у деревень Локонто, Ланцгоу и Уцзяганза отличились 26-го Донского казачьего полка есаул Чекалов и сотник Миронов.

15-го января спешенные Донцы дрались у деревни Сюерпу.

В ночь на 16-ое января пришло приказание генерала Куропаткина об общем отступлении. Русские армии отходили на новые позиции к Харбину.

К весне заговорили в армии о мире. Вдруг стали поговаривать о невозможности воевать, о внутренних в России беспорядках, в армии появились смутьяны. Начался самовольный уход солдат с позиций. Кое-где в тылу произошли солдатские бунты.

Осень и часть зимы 1905-го года Донцы 4-й казачьей дивизии провели в Харбине, охраняя покой и порядок. В это жуткое, смутное время донские сотни 4-й дивизии явились одною из немногих стойких надежных частей, которых не совратило гнилое и лживое учение революционеров.

Все темные силы, все ненавидящее Россию и Русских еврейство пришло в движение. Тысячи молодых людей, руководимых жидами, снабжаемых средствами из-за границы, устремились навстречу возвращающейся в Россию армии; поехали по деревням, поехали по городам в полки дальних гарнизонов с целью разложить армию и поднять крестьянские бунты. Вся сила лжибыла пущена, чтобы валить Россию.

Учебные заведения — университеты, гимназии, школы — прекратили занятия — забастовали. Повсюду шли «митинги», как тогда называли — «массовки». Над толпами реяли красные флаги мятежа с надписями: «Долой самодержавие», «Долой царя», «Да здравствует свобода». Остановились железные дороги — забастовали. Прекратили работу почта и телеграф. В городах не работали водопровод и электрические станции. Вся Россия была во власти толпы и темных слухов.

В Лифляндской губернии латыши провозгласили самостоятельную, независимую от России, «Латышскую республику».

В Одессе объявилась «Южно-Русская еврейская республика».

В Сибири бунтовали ссыльные. Войска были ненадежны. Произошли беспорядки во флоте и в пехотных полках.

Под давлением этих тяжелых событий Государь Николай II 17-го октября 1905-го года издал манифест, которым расширялись права общества и объявлялись «свободы»… Для помощи правительству в делах управления была созвана Государственная Дума.

События эти мало затронули донских казаков. Холодно и равнодушно отнеслись жители станиц и хуторов к выборам в Думу своих депутатов.

Кто же попал в эту первую Думу, которую громко называли «Российским парламентом», от Донского войска?

От городов Ростова-на-Дону и Нахичевани — врач А. П. Хартахай — не казак; от Донской области — товарищ прокурора Таганрогского Окружного суда М. П. Араканцев; преподаватель гимназии В. А. Харламов; священник о. Клавдий Афанасьев; почетный мировой судья, крупный землевладелец И. Н. Ефремов; преподаватель гимназии и писатель Ф. Д. Крюков; представитель от крестьян С. В. Кулаков — не казак; член окружного по крестьянским делам присутствия есаул А. М. Скасырский, землевладелец; рядовое казачество было представлено четырьмя урядниками: М. И. Куликовым, М. С. Савостьяновым. И. М. Васильевым и Е. Я. Куркиным, людьми, затертыми другими членами и ставшими без голоса.

Знали эти представители Донского казачьего войскасвоих доверителей — казаков? Служили они в полках, испытали всю тяготу казачьей службы и всю ее славу и доблесть? Думали они о том, что иному донскому казаку его невесомое — слава его казачьего имени, уважение к нему, как воину, дороже видимого и земного, того, о чем только и хлопотали эти представители войска, сразу ставшие в ряды «левых» депутатов Думы и в оппозицию, то есть противодействие правительству, которому призваны они были помогать и кому в эти годы лишениями, кровью и жертвами помогали строевые казаки?

В эти дни Государь призвал на защиту России все полки второй очереди Донского войска, 30 отдельных сотен и три полка третьей очереди. Почти все войско Донское поднялось на защиту России и ее Государя.

Им, этим сынам Тихого Дона, знамена их и царские грамоты, судьбы донские были дороги. Господам донским депутатам они были безразличны.

Россия была объята жестокой смутой. Пускай для Донцов Россия была жестокой и несправедливой, пускай она часто обижала их — она была их матерью. И рядовой казак понял, что нужно бросить все свое, личное, и идти спасать Россию.

Не будет России, отдастся она во власть жида — революционера — погибнет и войско. Казаки бросили родные курени, продавали последнее имущество, последнюю пару волов и шли исполнить волю Государя — спасать Россию. А в эти дни жертвенного подвига казаков, 2-го июня 1906-го года, казачьи депутаты В. А. Харламов, Араканцев, Крюков, Афанасьев, Хартахай и с ними другие — уже и не казаки — подают в Думе запрос о призыве к военной службе внутри Империи казачьих полков 2-й и 3-й очередей! Они пишут, что, помимо полного разорения казачества, «полицейская служба в сознании казачьего населения не совместима со званием казака — воина, защитника Родины»… Знали эти люди, что такое звание казака — воина? Носили они когда-нибудь это священное имя?

Полицейская служба!.. Толпы рабочей и учащейся молодежи, руководимые жидами, стреляли в эти дни по солдатам. Ломали фонари, валили вагоны, строили укрепления в городах, и из-за них расстреливали мирных жителей, женщин и детей. В Кронштадте, Либаве, Севастополе, Владивостоке и других приморских городах бунтовали матросы и уводили военные суда заграницу. Борьба с ними была не полицейская служба, но именно — защита Родины!

Крестьяне нападали на помещиков и убивали их; жгли поместья и хлеб на корню, готовя себе самим голод и нищету. Под ударами революционеров, бросавших бомбы в полицию и губернаторов, гибли женщины, дети, старики и старухи. Государственное добро расхищалось.

Повторялась кровавая и беспощадная «Пугачевщина». Шел «бессмысленный и беспощадный бунт», как тогда назвал Пугачевский бунт А. С. Пушкин, но бунт, охвативший всюРоссию, заполыхавший пожарным пламенем везде…