Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая

— Мы потерпели полное поражение. Франции нанесен еще больший ущерб, чем нам.

Он один в те дни предсказал трагическую судьбу Чехословакии и самой Англии:

— Не думайте, что это конец. Это только начало. Это первый глоток горькой чаши, которую нам предстоит испить, пока к нам не вернутся моральное здоровье и мужество, мы не восстанем за свободу, как в былые времена. Мюнхенское соглашение четырех держав было ратифицировано британским парламентом. Триста шестьдесят шесть голосов за, сто четырнадцать против.

Уинстон Черчилль оказался прав. Проявив слабодушие и нерешительность, британские политики обрекли своих сограждан на смерть и страдания. Осенью 1938 года Франция и Англия могли совместными усилиями разгромить вермахт и покончить с Гитлером. В мае 1940 года они потерпят полное поражение, Франция будет оккупирована. Британия останется один на один с вермахтом. Бомбардировки британских городов, прежде всего Лондона, продолжатся пять лет. Погибнут тридцать тысяч лондонцев, сто тысяч домов будут разрушены до основания.

Капитуляция Чемберлена в Мюнхене в последнюю минуту сорвала попытку нескольких старших офицеров вермахта избавить Германию и весь мир от Гитлера. Генералы не решились выступить. Гитлер сделал то, что казалось невозможным: восстановил армию, включил в состав рейха Саар, Австрию и Судеты. Гитлер осуществил мечту немецких националистов — создал Великую Германию и решил задачу, с которой не справился даже Бисмарк.

Гитлер добился такого успеха — и без единого выстрела! Генералы капитулировали, объяснив свою нерешительность невозможностью выступить против великого фюрера, который брал верх над любыми другими государственными деятелями и получал то, что хотел.

В Берлине уже наступило 15 марта 1939 года, когда новый президент Чехословакии Эмиль Гаха, привезенный в здание имперской канцелярии, подписал документ, составленный немецкими дипломатами:

"Президент чехословацкого государства доводит до сведения германского правительства, что в целях достижения умиротворения он, будучи в полной памяти и здравом уме, вручает судьбу чехословацкого народа и всей страны фюреру и германскому рейху".

Чехословакия превратилась в автономный район Богемия и Моравия, который перешел под протекторат Германии. Престарелому Эмилю Гахе стало плохо. Вызвали врача, который сделал ему укол. Фюрер оставил бывшего судью Гаху президентом марионеточного государства. После крушения фашизма Гаха будет арестован и умрет в пражской тюрьме…

В четыре утра из своего кабинета вышел совершенно счастливый Гитлер. Он сказал своим секретарям Кристе Шрёдер и Герде Дарановски, которые всю ночь дежурили в своей комнате:

— Так, детки, теперь поцелуйте меня. Это самый прекрасный день в моей жизни. Мне удалось то, к чему мы стремились столетиями. Мне удалось объединить Чехию с Германией. Я войду в историю как величайший из немцев.

Началась оккупация всей Чехословакии. Политика умиротворения нацистской Германии скоропостижно скончалась, и уже не оставалось ни времени, ни возможности провести вскрытие и выяснить причины смерти.

В восемь утра, когда президент Гаха спал, Гитлер сел в свой поезд и поехал на юг. В три часа дня фюрер вместе со всей свитой пересел на машины и на любимом "мерседесе" въехал в оккупированную Прагу. Три самолета "Юнкерс-52" из правительственного авиаотряда перегнали туда же на тот случай, если Гитлер пожелает вернуться на самолете. Пражане мрачно смотрели на проезжающего Гитлера, хотя в Чехословакии было некоторое количество немцев, видимо довольных оккупацией.

16 марта Гитлер объявил о создании протектората Богемия и Моравия: "Тысячу лет провинции Богемия и Моравия принадлежали к жизненному пространству германского народа". Имперским протектором он назначил Константина фон Нейрата, недавнего министра иностранных дел. Из Праги Гитлер отправился в Брно, оттуда в Вену…

Накопившаяся в нацистском государстве агрессия не разрядилась в войне из-за Судет, а трансформировалась в злобную антисемитскую кампанию, которая началась летом тридцать восьмого и достигла кульминации в ноябре, во время "хрустальной ночи", всегерманского еврейского погрома, трагедии, не имевшей прецедента в западноевропейской истории.

Ведомство госбезопасности уверяло, что причиной погромов стало непатриотичное, подрывное поведение еврейского населения во время кризиса. Германские власти утверждали, что опасно держать внутри страны пятую колонну. Поэтому в конце октября 1938 года выслали из страны семьдесят тысяч польских евреев, которые давно переселились в Германию; их увели из дома, посадили на поезд и отправили в сторону польской границы. Там эсэсовцы забирали у них деньги, избивали и заставляли переходить границу.

Поляки позволили им пересечь границу, но разместить людей, оставленных без гроша, было негде, да и неохота было ими заниматься. Беженцы ночевали в стогах сена, под деревьями. Семье Гриншпан удалось отправить сыну, Гершелю, открытку с описанием того, что с ними происходит. Гершель Гриншпан два года учился в Париже. Он хотел привлечь внимание всего мира к страданиям несчастных людей. Пришел в германское посольство в Париже и выстрелил в первого попавшегося немецкого дипломата. Это стало поводом для массового погрома, организованного властями по всей стране.

Появление нацистов в Австрии 11 марта 1938 года означало, что для евреев в Австрии разверзлись врата ада. Даже многие немцы были поражены всплеском ненависти к евреям на австрийской земле. Началась массовая ариезация еврейской собственности. Немцы с удовольствием воспользовались возможностью поживиться за чужой счет и задешево приобрести хорошие предприятия. Евреям принадлежала небольшая часть и капиталов, и бизнеса — в основном в мелкой торговле, текстильной промышленности. Ариезация изменила вывески на торговых улицах Берлина и Вены, где появились новые владельцы, но на положении немецкой экономики не сказалась. Представление о том, что евреи господствуют в экономике и банковском деле, оказалось мифом. Ариезация ничем не помогла экономике страны.

Во время "хрустальной ночи" 9 ноября 1938 года убили девяносто человек, десятки покончили с собой. СС посадили в лагеря примерно тридцать тысяч евреев.

Герман Геринг остался недоволен "хрустальной ночью". 12 ноября он выговаривал подчиненным:

— Хватит с меня демонстраций! Они вредят не евреям, а мне, отвечающему за немецкую экономику.

Особенно Геринг был возмущен тем, что толпы крали драгоценности и меха в разгромленных магазинах, разбили бесчисленное количество витрин:

— Да лучше бы вы двести евреев убили, чем упустили такие ценности!