Эди Дриди - Карфаген и Пунический мир

Изучение костных останков, обнаруженных в слоях разрушения города, свидетельствует о том, что население Карфагена было скорее молодым, активным и здоровым. В то же время отмечалось наличие таких заболеваний, как артрозы, анемии и главным образом случаи недостаточного питания, что может показаться вполне естественным после трех лет осады римлянами города, когда все эти люди оказались лишенными самого необходимого. В целом можно сказать, что в Карфагене встречались широко распространенные патологии, начиная от заболеваний зубов до пороков развития, включая бесплодие. Детская смертность была также очень высокой. Наконец, эпидемии, быстро распространявшиеся не только в армии, участвующей в военных действиях, но и в городах, причиняли огромные опустошения. Диодор Сицилийский (XV, 84) упоминает о молниеносных эпидемиях, которые истребили население Карфагена в 379 и в 196 годах до н.э. Он сообщает также, что когда Дионисий атаковал Мотию в 398 году, в Африке разразилась эпидемия (Диодор Сицилийский. XIV, 45).

Здоровье в представлении карфагенян напрямую зависело от религиозных и магических практик. Исцеляющих божеств было много, и у каждого была своя отдельная специализация. Так, кроме знаменитого Эшмуна (который в более поздний период частично или полностью идентифицировался с Асклепием, римским Эскулапом), и другие божества были весьма сведущими в медицине; имеются в виду Шадрапа, Решеф, Шед, Baal Mrp' (Баал-целитель) или Аштарт, помогавшая при родах. К ним обращались, их умоляли, отправляясь за исцелением к водным источникам, вокруг которых возводили храмы в их честь. В этих храмах, например в храме Эшмуна в Сидоне (Ливан) или в храме Амрита в Сирии, оборудованных бассейнами, проводились для паломников настоящие «сеансы гидротерапии». От укусов животных, в частности ядовитых, не было ничего лучше магии. От них защищали амулеты и подношения, совершенные по обету (см. Магия и суеверия, гл. VI).

Но все же карфагеняне уповали не только на амулеты и божеств в случае заболеваний. Врачи (Rp’, произносится, по свидетельству Плавта в «Пунийце», как «руф») пользовались неизменным уважением в обществе, что подтверждается многими оставшимися от них надписями. В одной из них, найденной в некрополе, где упокоились представители высшего карфагенского общества, говорится о наследственной передаче этой профессии, поскольку в ней упоминается врач, сын врача. И они уже располагали богатой фармакопеей и знаниями, заимствованными у их восточных предков. В фармакопею входили различного рода наркотические вещества и пряности, в частности мак, известный и использовавшийся на протяжении веков в Анатолии. Эти врачи проводили и некоторые операции, о чем свидетельствуют медицинские инструменты, найденные в одном карфагенском захоронении. Некрополи Финикии и Карфагена укрепили нас во мнении, что врачи обладали знаниями и умением лечить зубы. В черепах, обнаруженных в финикийских захоронениях в Ливане, были выявлены необычайно сложные устройства по типу «мостов», поддерживающих зубы-резцы. А во время раскопок, проводимых французскими археологами, был найден залеченный и запломбированный с помощью материала на основе медного сплава зуб (резец).

И наконец, обрезание, о котором говорит Геродот (II, 104) и которое было широко распространено в Карфагене, осуществлялось в религиозных рамках и, может быть, «храмовыми брадобреями», упоминаемыми в одной киприотской надписи.

Греки и римляне считали, что пунийцам и вообще всему населению Востока было свойственно чрезвычайное раболепие перед сильными мира сего. Разумеется, инстинкт самосохранения диктовал всяческие унижения перед победителем, но разве славные римские легионеры не прошли под кавдинским ярмом (то есть приняли кабальные для себя условия), будучи окруженными воинами-самнитами? Следует отметить, что у древних, в частности у римлян, появилась тенденция воспринимать необычайно сложную восточную куртуазность как рабскую покорность. Но тем не менее они заимствовали из всей совокупности их лицемерных уловок формулу приветствия. Нам известно, что карфагеняне приветствовали друг друга выражением Hw' (Хаве или Аве), иногда дополняемым 'dny (донни), что означает «Здравствуй, господин» (Hw' 'dny). Первое слово этой формулировки перешло в латинский язык, став знаменитым «Аве»!

Нам немного известно о карфагенской системе образования, но совершенно очевидно, что умение читать и писать было доступно не всем. Для приобретения этих навыков нужно было быть аристократом или рабом аристократа, или нужно было, чтобы мать доверила воспитание ребенка жрецам.

Эти последние давали своим ученикам базовое образование, заключавшееся в умении читать и писать. В результате археологических раскопок были обнаружены несколько образцов школьных упражнений, заключавшихся в том, что ученики гравировали на глиняных черепках 22 буквы пунического алфавита. Самые способные из них, видимо, становились впоследствии писцами (см. Ремесло писца, гл. VII). Другие, более склонные к теологическим рассуждениям, должны были совершенствовать свое образование в самых известных в финикийско-пуническом мире храмах, в частности в храме Милькарта в Тире, библиотека которого, по словам древних авторов, была впечатляющих размеров.

Судя по литературным источникам, представители карфагенской знати получали образование, во многом превосходившее образование греческих или римских аристократов. Отлично образованная Софонисба хорошо разбиралась в литературе, играла на музыкальных инструментах. Воспитателем Ганнибала был лакедемонянин, выучивший его не только языку, но и преподававший ему философию и греческую историю. А по словам Ямвлиха, в Карфагене существовала знаменитая пифагорейская школа, которой руководили поочередно такие ученые, как Мильтиад, Анф, Годий и Леокрит (О пифагоровой жизни. XXVII, 128; XXXVI, 267). И именно в такой школе учился Гасдрубал / Клитомах, где постиг философию и сделал первые шаги на преподавательском поприще, прежде чем иммигрировал в Афины. Но до своего укоренения на карфагенской почве эллинистические философия и литература столкнулись с консерватизмом отдельной части аристократии. Юстиниан отразил в своих произведениях дебаты по этому поводу, имевшие место в обществе в конце V века до н.э. Он сообщает, что воспользовавшись темной историей по обвинению в измене одного из главных политических деятелей, а именно Суниата (Сунйатона), сообщавшего военные планы карфагенян Дионисию Сиракузскому, карфагенский Сенат запретил в IV в. до н.э. изучение греческого языка и литературы (Юстиниан. XX, 5).