Денис Абсентис - Злая корча. Книга 1. Невидимый огонь смерти

Иннокентий VIII умер, не получив излечения от крови трех юных мальчиков, которой его поили врачи (или только собирались напоить — из имеющегося описания Инфессуры это не совсем ясно). За кровь мальчикам заплатили по дукату, но взяли ее слишком много, и они тоже умерли, оставив на века католическим историкам неблагодарную задачу попытаться дискредитировать современника Иннокентия юриста Стефано Инфессуру, описавшего такой метод лечения понтифика [441] Tommasini, Oreste. Diario della citta di Roma di Stefano Infessura scribasenato. 1890. 275–276. В сокращенном русскоязычном издании (Стефано Инфессура, Иоганн Бурхард. Дневники. Документы по истории папства XV–XVI вв. М. Государственное антирелигиозное издательство. 1939) этот момент пропущен. См. также Lindeboom G. A. The Story of a Blood Transfusion to a Pope // Journal of the History of Medicine (1954) IX (4): pp. 455–459. . А охоту на ведьм в Германии Иннокентию так разжечь и не удалось. Его булла начнет собирать свою кровавую жатву только семь десятилетий спустя. Несмотря на то, что булла эта была, можно сказать, «одобрена небесами» — за десять дней до ее издания произошел Большой парад планет, напугавший всех грядущими несчастьями, войнами и эпидемиями. Именно об этом событии пишет в своем «Предсказании» (Prognosticatio) эльзасский монах и бывший астролог Майнцского двора Иоганнес Лихтенбергер: «Соединение двух наиболее тяжелых планет, Юпитера и Сатурна, ужасно и обещает нам много горя. Оно произойдет в году нашего Господа 1484, в 25 день ноября, в шесть часов четыре минуты после полудня, когда знак Рака взойдет над горизонтом на 1 градус». «В туманных картинах изображается в этой книге будущность Европы и человечества», — заметит о книге Лихтенбергера в своем «Дневнике писателя» (1877, май-июнь) интересующийся средневековыми предсказаниями Достоевский. Правда, есть в этом одна странность — нам известны только «Предсказания» Лихтенбергера, изданные в 1488 году, то есть задним числом к событиям 1484 года, последствия которых он «предсказывает». Но в любом случае несчастий и болезней боялись тогда не зря. В 1486 году Германию охватывает повсеместная эпидемия эрготизма. Тут бы, казалось, и ведьмам в самый раз массово появиться. Но ведьмы не появляются.

Традиционно считалось, что процессы над ведьмами пошли сразу после выхода «Молота ведьм», укомплектованного буллой папы Иннокентия VIII «Summis Desiderantes». Стандартное описание выглядело обычно так:

В то время преследования ведьм не были редкостью в Германии. После знаменитой буллы папы Иннокентия VIII от 5 декабря 1484 года, в которой признавалось существование ведьм и разрешалось их преследование, немецкие инквизиторы Якоб Шпренгер, Иоганн Гремпер и Генрих Кремерс возглавили поход против ведьм. В 1487 году они издали в Кельне книгу «Молот ведьм», после чего начались многочисленные процессы и казни [442] Нессельштраус Ц. Г. Альбрехт Дюрер: 1471–1528. Искусство, 1961. С. 79. .

Эта точка зрения казалось такой привычной, что только в последние десятилетия многие историки стали замечать некую странность — массовые ведовские процессы пошли далеко не сразу. Профессор Гиллербранд, специализирующийся на истории христианства и реформации, отмечает небольшую волну процессов в Европе, увеличение интереса художников к теме ведьм, рост «ведьмологии», появившиеся в XVI веке бездарные плагиаты с «Молота ведьм»: «Так как обширные темы „Молота“ были лишь богословской порнографией, ни дурная слава, ни склонность к имитации не удивительны» [443] Hillerbrand, Hans J. The «Other» in the Age of the Reformation // Infinite boundaries: order, disorder, and reorder in early modern German culture, Vol. 40, edited by Max Reinhart. Truman State University Press, 1998. p. 258. .

Но это еще не вся история. Отмечается пассивность народа и даже сопротивление против зарождающегося повального ведьмовского безумия. Как уже отмечалось, реальная волна преследования ведьм и колдовства не начиналась до середины шестнадцатого столетия. Мы можем заключить, что в конце пятнадцатого века колдовство (то есть, практика магии и колдовства) еще не считалось социальным отклонением. Люди не видели ничего плохого в колдовстве, поскольку существовала «хорошая» магия (такая, как приворот любимого), а представления о ночных полетах женщин или превращений в животных не выходили за рамки народного воображения и фантазии. В конце концов, истории, которые люди слышали с раннего детства, множество басен и сказок, были наполнены такими волшебными событиями. Важно отметить, что магия не считалась исключительно вредоносной. Только в середине шестнадцатого века призывы «Молота» начнут находить понимание, колдовство станет всерьез преследоваться по всей Европе, произойдет изменение отношения и самого менталитета [444] Ibid. .

Робин Бриггс замечает, что «пауза перед тем, как началось действительно интенсивное преследование ведьм, слишком велика, чтобы ее игнорировать» [445] Briggs, Robin. Witches and Neighbours: The Social and Cultural Context of European Witchcraft. London, 1996. p. 58. . Брайан Левак утверждает: «Вместо того, чтобы медленно набирать силу и постепенно привести к большой панике конца XVI и начала XVII века, число процессов не возрастало в течение первой половины шестнадцатого столетия, а в определенных областях фактически уменьшилось» [446] Levack, Brian P. The witch-hunt in early modern Europe. Pearson Longman, 2006. p. 205. . В новом издании «Энциклопедии колдовства» эта мысль повторяется в отдельной главе с характерным названием «Период ограниченных процессов и малой охоты на ведьм, 1520–1560»: «трудно избежать заключения, что начало шестнадцатого столетия было периодом относительного спокойствия в аспекте колдовских процессов» [447] Golden, Richard M. Encyclopedia of witchcraft: the Western tradition. Volume 1. ABC–CLIO, 2006. p. 187. .

Десятки подобных наблюдений собраны также в статье Маргарет Салливан «Ведьмы Дюрера и Ганса Бальдунга», призванной доказать, что ведьмы на гравюрах и рисунках этих художников не были, как обычно принято считать, реакцией на текущую охоту на ведьм, суды, или демонологические трактаты.

Хотя Malleus maleficarum, страшный и опасный трактат, написанный доминиканскими монахами Яковом Шпренгером и Генрихом Крамером, был издан в Кельне в 1486 году, нет никаких свидетельств, что «Молот» был «чреват увеличением преследований за колдовство и магию, большим, чем тот уровень преследований, что уже и так сложился к концу пятнадцатого столетия», согласно Петерсу, и трактат «не оказал никакого заметного влияния на судебное преследование колдунов и ведьм в течение почти половины столетия» (Peters, 173–74) [448] Sullivan, Margaret A. The Witches of Dürer and Hans Baldung Grien // Renaissance Quarterly, 53, Summer 2000. pp. 333–401. .

«Безумие охоты на ведьм», — считает Салливан, — «еще не набрало силу до конца шестнадцатого века, в то время как ведьмы Дюрера и Бальдунга принадлежат к более раннему времени. Они более вероятны как ответ на гуманистический интерес к поэзии и сатире античного мира, и лучше их понимать как творческие произведения, созданные для художественных целей и удовлетворения гуманистической аудитории» [449] Ibid. .