Евгений Ясин - Приживется ли демократия в России

На рисунке 3. 2 изображена позаимствованная из книги Р. Даля (Там же, 14) диаграмма, на которой показано соотношение общего числа независимых стран мира и числа демократических стран, где в свободных выборах участвовали или участвуют все население или только мужчины.

Как мы видим, еще в 1860 году была только одна страна со всеобщим избирательным правом, в 1900 году – уже 6, т. е. 14% от числа независимых на тот момент стран. Число демократических стран сокращалось перед Второй мировой войной в связи с распространением диктаторских режимов фашистского типа и накануне кризиса социалистического лагеря, когда максимально возросло число сателлитов СССР. В 1990 году из 192 стран мира 65, т. е. 33, 9%, уже были демократическими.

Рисунок 3.2. Демократические страны (те, где избирательное право предоставлено всем или только мужчинам), 1860—1990.

К настоящему времени демократия укрепилась в странах Центральной и Восточной Европы, в большинстве стран Латинской Америки, в Индии, с рядом оговорок то же можно сказать о России и некоторых странах СНГ. Сам факт неуклонного распространения демократической системы правления по всему миру в течение последних 250—300 лет не подлежит сомнению. Напомню, что еще в середине ХVII века в Англии шла война между королем и парламентом, завершившаяся казнью короля. Через полтора века подобные события произошли во Франции.

Очевидно, что укрепление и распространение демократии каким-то образом связаны с развитием рыночных отношений, торговли и капитализма. Демократия, как и торговля, – мир равноправных – по крайней мере, формально – отношений, мир контрактов равных партнеров. Он противостоит иерархическим структурам господства, характерным для аграрных обществ. Торговые отношения существовали всегда, но они только дополняли основные социально-экономические структуры, выстраивавшиеся на земле, тысячелетия остававшейся главным средством производства и объектом собственности. Очаги древней демократии возникали обычно там, где торговля выходила за рамки простого дополнения к сельскому хозяйству. Торговля и промышленность стали экономической основой жизни общества как раз тогда, когда сложились условия для развития капитализма, когда начался современный экономический рост [3]. И современная демократия как устойчивая политическая система тоже сложилась в это время. Несомненно, это стало возможно вследствие быстрого развития экономики, увеличения душевого ВВП. Без этого трудно представить себе переход к всеобщему избирательному праву. Но верно, видимо, и то, что без демократизации, без упрочения прав и свобод, включая право частной собственности, был бы невозможен столь быстрый прогресс.

Таким образом, как политическая система мирового масштаба демократия очень молода. И она тесно связана с развитием эффективной рыночной экономики. Трудно сказать, процветание приводит к демократии или демократия создает условия для процветания – видимо, они взаимообусловлены. Но весь мировой опыт последних столетий показывает, что страна, стремящаяся к процветанию своих граждан, должна быть демократической.

Если где-то демократия развита недостаточно – не беда, она подлежит развитию. Отстающие еще не опоздали. Но если они упрямятся, ссылаясь на традиции и национальные особенности, если они считают, что порядок важнее свободы и его лучше всего поддерживать жесткой рукой, как это было от веку; что демократия – это изобретение чужой культуры, тогда они будут обречены на возрастающее отставание, а может быть, и на исчезновение.

Я не буду обращаться к Киевской Руси и общинной демократии восточных славян, к тем временам, когда у них еще не было государственности или они платили дань иноземцам. Я также не стану останавливаться на вечевой демократии Новгорода и Пскова – традиционном доказательстве исконного свободолюбия и способности русских к самоуправлению – доказательстве, к которому всегда прибегают российские демократы. Все это было очень давно, и ниточек, связывающих наши нынешние проблемы с корнями, уходящими столь глубоко, на мой взгляд, не сыскать.

Практически весь поддающийся систематическому анализу период существования российской государственности, по крайней мере от Ивана IV до 1905 года, у нас была одна форма правления – самодержавие. Можно, конечно, вспомнить период собирания Москвой русских княжеств, период государства-вотчины, но следует признать, что традиции, влияющие на жизнь российского общества сегодня, сложились в основном именно в эпоху самодержавия.

Самодержавие утвердилось на Руси как противоядие от феодальных междоусобиц – подобно тому как в Европе появилась абсолютная монархия. Сильная единая власть, воплощенная в монархе, представлялась тогда единственной альтернативой разорениям от феодальных войн и разбойничьих набегов, источником мира и порядка. Становление самодержавия происходило в рамках объединения земель вокруг Москвы: завоеванием, наследованием или покупкой великий князь получал независимые княжества как бы в собственность, а бывшие удельные князья входили в его ближнее окружение, составляя аристократию, права которой определялись родовитостью. Разумеется, происходило это постепенно, князья неохотно расставались со своей самостоятельностью, право перехода от одного великого князя к другому сохранялось достаточно долго. Еще при Иване III в связи с утверждением в Литве католичества таким правом перехода воспользовались князья Бельские, Шемячичи и другие, которые привели в состав Московского государства Рыльск, Новгород Северский, Можайск, Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч (Соловьев 1860: 127). В конце концов аристократия, бояре – владетели вотчин составили ближний круг самодержца; не подвергая сомнению его права, они стремились не просто служить, но и ограничивать царский произвол. Вотчины, крупные земельные владения, были или вчерашними княжествами, или пожалованиями за заслуги и составляли экономическую основу прослойки бояр. Другие социальные силы – поместное служилое дворянство, торгово-ремесленный люд, армия (стрельцы) – стояли на более низких у ровнях сословной иерархии. Чиновники (приказные) вербовались по преимуществу из дворянства. Особую иерархию образовывало духовенство, всегда игравшее огромную роль в политической жизни.

Низшие слои, крестьяне и холопы, практически никаких прав не имели. Бунт и разбой, уход на окраины, в казаки были для них, по сути, единственными вариантами защиты от притеснений. При этом шаг за шагом некогда свободные земледельцы превращались в крепостных крестьян. Делала это самодержавная власть прежде всего для того, чтобы увеличить казну и обеспечить преданность бояр, дворян, церкви – тех, в чьих интересах и проводилось закрепощение.