Евгений Ясин - Приживется ли демократия в России

Событиям последнего времени, серьезно изменившим картину российской экономической и общественной жизни, – разгрому НТВ и ЮКОСа, отставкам А. Волошина и М. Касьянова, путинским инициативам, озвученным 13 сентября 2004 года, и многому другому – даются разные объяснения. Например, существует мнение, что истинная их подоплека – схватка различных олигархических группировок, в которой власть, подобно некоему районному УБЭП, играет роль «крыши», служит орудием конкурентной борьбы. Вероятно, в этом есть доля истины.

Другая версия – передел собственности: новые люди, пришедшие с Путиным и не участвовавшие в первичном разделе, хотят использовать близость к власти и компенсировать финансовые потери. Отчасти, видимо, верен и этот тезис. Нельзя, впрочем, не заметить, что в изложенных выше интерпретациях ни разу не упоминается бюрократия – как важная социальная сила. Даже если приведенные версии в целом и не вызывают сомнений, остается неясным, в чем состоит тогда серьезная угроза для жизни государства: стычки между разными группировками бизнеса, сопровождающиеся нарушениями закона, коррумпированием чиновников, а то и стрельбой, в конечном счете неизбежно войдут в цивилизованные рамки – в этом прежде всего заинтересован сам бизнес. Постепенно возрастет спрос на защиту прав собственности, на дисциплину контрактов, на доверие и репутацию, и государственные институты, выполняющие эти функции, смогут опереться на общественную поддержку и укрепить свои позиции.

Но, на мой взгляд, доминирующим фактором современного развития России является конфликт между бюрократией и бизнесом, причем пока бюрократия берет реванш . Об этом, кстати, свидетельствуют и идеологемы официальной власти: равноудаление олигархов с апелляцией к равенству всех, включая самых богатых, перед законом, призывы заставить всех без исключения платить налоги, СМИ, которые не должны выражать взгляды отдельных медиамагнатов. Власть выступает за укрепление государства, добивается уважения к нему со стороны других стран. Опасность состоит в том, что за этими вполне благовидными установками просматривается тенденция к возобновлению извечной российской традиции распоряжения властью, единоличной и неделимой. Деньги дают независимость, бизнес может подерживать конкурентов власти – а с этим она мириться не может.

Российский бизнес был создан буквально на пустом месте немногими советскими людьми, решившимися на риск самостоятельной деловой активности, использовавшими предоставившиеся возможности:

•экономической свободы: «можно все, что не запрещено»;

•слабого государства: установленные запреты редко соблюдались;

•распространенных повсеместно навыков теневой деятельности, в обход правил и запретов, продажности чиновников, резко возросшей от желания принять участие в дележе.

Бизнес рекрутировал вчерашних советских торговцев, цеховиков, научных работников и инженеров, которых, как правило, ожидала лишь однообразная нищая жизнь; руководителей госпредприятий разного ранга, чиновников; партийных, советских и комсомольских деятелей, лишившихся теплых мест, но зато получивших возможность испытать себя на новом поприще. Каждая из категорий обладала своим опытом, который, впрочем, не особенно пригодился в новой ситуации. Жажда быстрого успеха у этих людей сопровождалась ожиданием скорого исчезновения неожиданно появившихся свобод.

Как я уже отмечал, сначала новоявленные бизнесмены искали легких путей, ориентировались на поиск и присвоение ренты, тем более что обстоятельства делать это явно позволяли. Впрочем, странно было бы ожидать, что предприниматели, оказавшиеся в подобных условиях, начинали бы свою карьеру с высокотехнологичного и капиталоемкого производства. Тот, кто пытался это сделать, либо быстро разорялся, либо менял сферу деятельности.

Бизнес вырастал на почве советской экономики, где только небольшое количество отраслей производило конкурентоспособную на мировых рынках продукцию, в условиях преобладания крупных предприятий, существовавших за государственный счет и большей частью неспособных к гибкой адаптации в меняющихся рыночных реалиях. Конкурентоспособные предприятия стали особым предметом охоты новой российской бизнес-элиты. В конечном счете именно на них основал свое богатство крупный бизнес – нефть, газ, металлургия, химия. Заполучивший легендарный «Уралмаш» К. Бендукидзе так и не смог на равных соперничать с владельцами нефтяных или металлургических компаний. В ответ на мое беспокойство по поводу перехода государственной собственности в руки трудовых коллективов по второй модели приватизации он мне как-то сказал: «Не волнуйтесь, все стóящее уже присмотрено».

Процветали торговля, особенно внешняя, банки, зачастую не удовлетворявшие минимальным стандартам качества. Торговля и финансовые компании заполняли лакуны, которые в плановой экономике были заняты бюрократией.

В ходу был и откровенный рэкет, и так называемое «силовое предпринимательство», бравшее на себя функции правоохранительных органов по защите собственности (или захвату ее), поддержанию дисциплины контрактов и платежей. Жизнь велась не по закону, а по «понятиям».

Самый хаотичный период становления российского бизнеса завершился к 1998 году. С тех пор постепенно стал устанавливаться относительный порядок, усилия государства по его наведению все больше находили отклик.

В хозяйстве появились значительные денежные средства, что способствовало лучшему сбору налогов. РАО «ЕЭС» и «Газпром» стали более требовательны к должникам. Однако в целом налоговая дисциплина пока еще остается слабой.

Вот некоторые данные, относящиеся к крупным и средним предприятиям, которые с советских времен представляли статистическую отчетность. В 1992 году среди них убыточными были 15, 2%, в 1996 году – 50, 6%, в 1998 году – 53, 8%. С тех пор объем финансовых ресурсов предприятий вырос многократно, но доля убыточных снизилась всего до 40% и продолжает держаться на этом уровне. В январе–феврале 2004 года она составила 39, 5%, при том что даже в газовой промышленности убыточных предприятий всего 21, 6%. В рыночной экономике подобная ситуация невозможна: отсюда следует, что значительная доля прибыли укрывается от налогообложения.

Малый бизнес пока находится в тени. При небольшом числе официально зарегистрированных малых предприятий (882, 3 тыс. в 2002 году), на которых работают 8 млн. человек, и при общей численности занятых в 68 млн. в России насчитывалось около 5 млн. предпринимателей без образования юридического лица (ПБЮЛ) и около 20 млн. так называемых «самозанятых» – тех, кто не платил налоги и за которых никто не вносил взносы в социальные фонды. Стало быть, примерно до трети трудоспособного населения страны получает основные доходы от теневой деятельности.