Евгений Ясин - Приживется ли демократия в России

Так ли это? Пришла пора хотя бы бегло разобраться в том, насколько справедливы подобные выводы, таковы ли действительно свойства общества, в котором мы живем.

В этом разделе меня интересует современное российское общество не вообще – тема необъятная, – а только с точки зрения его способности воспринимать демократические институты и ценности. С точки зрения того, как оно будет развиваться в зависимости от его отклика на выдвижение демократической альтернативы в противовес традиционному политическому устройству. Здесь я буду опираться на книгу Т. Заславской (Заславская 2004), в которой, во-первых, обобщен богатейший материал, а во-вторых, содержатся многие близкие мне мысли. Заславская рассматривает ряд противоположных мнений специалистов на интересующую нас тему (Там же, 26—29). Я позволю себе их сгруппировать и несколько видоизменить.

Институциональные изменения происходят медленно, но они возможны. В экономической сфере реформы начала 90-х годов уже произвели кардинальные изменения институтов: введение свободных цен, конкурентного рынка, частной собственности. Россия получила возможность уйти от традиционного, усиленного советской властью института «власть – собственность» и уже далеко продвинулась по пути наиболее развитых процветающих стран. Что касается демократии, то здесь достижения более скромные, а в последнее время возникают опасения по поводу возможности закрепления авторитарных тенденций. Но, вероятнее всего, будет действовать механизм маятника: усиление авторитаризма при сохранении и развитии свободной открытой экономики рано или поздно вызовет обратную реакцию.

Нельзя сказать, что все либералы и демократы столь оптимистичны. Некоторые полагают, что «управляемая демократия», переходящая в авторитаризм, таит в себе угрозу закрепиться надолго в силу ее близости российской исторической традиции. Это повлекло бы за собой ограничение возможностей развития и растущее отставание страны.

Опасения вызывает также то, что на каждом шагу мы сталкиваемся не с реальными позитивными институциональными изменениями, а с их имитацией и с негативными прецедентами. Имитируется все: демократия, конкурентный рынок, правосудие, гражданское общество, права человека. За этим скрываются практики, характерные для советского, а то и дореволюционного прошлого (Левада 2003: 9). То же явление можно понимать как преждевременное введение формальных институтов и дальнейшее длительное их усвоение или отторжение, которое происходит в процессе формирования неформальных институтов и социальных практик, более соответствующих принятым нормам. Но так или иначе, основное содержание этой позиции состоит в том, что формирование в России институтов рыночной экономики и политической демократии возможно .

Суть ее в том, что Россия не может быть настоящей демократической страной с рыночной экономикой, так как ей имманентно присуща иная «институциональная матрица». Реформы, если и нужны, должны быть направлены не на усвоение западных институтов и ценностей, а на совершенствование исконно русских институтов. У России свой, особый путь, западные же институты не принесут ей пользы. Среди серьезных исследований наиболее последовательно эта позиция представлена О. Бессоновой и С. Кирдиной. Опираясь на известные работы К. Поланьи, относящиеся еще к 1940-м годам (Поланьи 2002), Бессонова рассматривает жизнеспособные «раздаточные» и дистрибутивные экономики с высокой ролью государства и без рыночных отношений (Бессонова 1999). Кирдина считает, что России, как и другим странам Востока, присуща институциональная матрица, включающая авторитарную государственную власть, раздаточную экономику и коммунитарную идеологию (Кирдина 2001; Кирдина 2004а; Кирдина 2004б). Согласно этим концепциям, наблюдаемые тенденции возрождения в России элементов советской системы закономерны и будут усиливаться (Заславская 2004: 29). Либеральные реформы чужды русскому национальному характеру, который будет воссоздавать, хоть и в новых формах, авторитаризм. Ясно, что с этой точки зрения демократия в России не приживется никогда .

Известно, что подобных взглядов придерживаются не только названные авторы, но и многие политики, не всегда афиширующие свои истинные убеждения, а также профессиональные «патриоты». А. Зиновьев, на чью книгу «Зияющие высоты» как на блестящее обоснование несостоятельности советской системы в 70-х годах молилась советская либеральная интеллигенция, ныне сделал поворот на 180 градусов. Теперь именно ту систему он считает наиболее подходящей для России, а либеральные реформы и изменения в жизни общества, пришедшие с ними, – «деградацией, разрушением всех основ жизни народа» (Зиновьев 1996: 57).

Рыночные реформы и демократия в России признаются необходимыми, но они могут быть успешными только при эволюционном развитии, с учетом особенностей национальной культуры, менталитета народа, традиционных институтов. То, что было сделано, сделано неправильно, привело к деградации или по меньшей мере не принесло никаких существенных изменений. Именно из-за того, как проводились реформы, как строилась внутренняя политика в 90-е годы, сегодня возрождается авторитаризм, а судьба демократии в России поставлена под угрозу.

Р. Нуреев: «Сегодня российское общество оказалось дальше от западной институциональной правовой свободы, чем накануне реформ» (Нуреев 2001: 41).

Л. Григорьев: «Неизбежным результатом гайдаровско-ельцинской „модернизации“ стал достойный занесения в Книгу рекордов Гиннесса небывалый для мирного времени обвальный кризис… По сути дела, это была политика „антимодернизации, отбросившая Россию на несколько десятилетий назад“».

В. Федотова: «Итогом гайдаровско-ельцинских преобразований стала демодернизация, отбрасывание страны в феодализм» (Заславская 2004: 91).

О. Шкаратан: «В отличие от большинства восточно-европейских стран в России не произошел коренной поворот в сторону конкурентной частнособственнической экономики. Присущие этакратическому обществу слитные отношения „власть – собственность“ получили частнособственническую оболочку, но по существу остались неизменными… Многое в истории и перспективах развития России задано. Никуда не уйти от менталитета россиянина, доминантно представленного восточным христианством, причем в его русской версии. Не уйти от национальной культуры со следами влияния восточных культур» (Шкаратан 2004: 44—45).

Этот список цитат можно было бы продолжить, ибо подобные взгляды разделяет значительная часть российской интеллектуальной элиты. Я не буду здесь ставить оценки. Замечу только, что последняя позиция, близкая по духу и идеям к либеральной, на деле солидаризуется с консервативной, ибо считает – вольно или невольно – шанс для развития демократии в России утраченным, если не навсегда, то надолго.