Евгений Ясин - Приживется ли демократия в России

Я не хочу вкладывать в слово «национализм» обидный, оценочный смысл, наклеивать ярлык, просто оно наиболее точно обозначает определенное идейное течение. Слово «патриотизм» мне кажется здесь неуместным: всякий, кто публично объявляет себя патриотом, на мой взгляд, является националистом. Подлинный же патриотизм, понимаемый как любовь к Родине, желание добра ей и живущим в ней людям, стремление что-то делать ради этого, – дело интимное, не требующее рекламы. Я либерал, но считаю себя патриотом. Уверен, что большинство сторонников социализма, включая многих оголтелых революционеров-интернационалистов, – тоже патриоты. Просто каждый по-своему представляет, что нужно делать для блага родины.

Национализм, или государственно-националистическая, имперская идеология, так или иначе выдвигает на первый план национальные особенности, традиции, особый путь России, в том числе сильную власть, опирающуюся на служебную иерархию, послушное управляемое общество. Сила этой идеологии – в вековой укорененности, в поддерживающих ее неизжитых феодальных институтах. Кроме того, крах коммунизма, потеря огромной сферы влияния и затем распад СССР породили в русском народе чувство ущемления национального достоинства. Что-то подобное наблюдается у англичан, чья империя рухнула и сделала их подданными хоть и по-прежнему великой, но уже небольшой державы.

В своей стране русские часто сталкиваются с национальными меньшинствами, отличными от них по культуре, зачастую более достижительными, сплоченными между собой и возбуждающими потому чувства национализма и ксенофобии.

Естественно, в элите находятся люди, которые придают всей гамме этих чувств идеологическое обоснование в виде определенных теорий, доктрин, учений. Подобные теории вступают в резонанс с чувствами множества людей, что находит отклик в формировании определенных общественных настроений. Уже поэтому к ним прислушиваются политики разных толков, стремящиеся поднять свой рейтинг, привлечь голоса избирателей. Национализм – одно из них.

То же можно сказать о социалистическом направлении. Оно всегда будет иметь почву и сторонников, привлекая людей идеями социальной справедливости и солидарности, защищая интересы социальных низов, прибегая к популистским лозунгам. В недавнем прошлом и до настоящего времени в России сторонники этого направления отступали, ибо на них лежит несмываемое пятно провала коммунистического эксперимента. Но в то же время всегда находятся мыслители, готовые утверждать, что советский социализм был плох, а они знают другой, более человечный и более эффективный социализм, который надо построить. Пока главная движущая сила этого направления – ностальгия. Возрождение левых настроений наблюдается у молодежи. Это говорит об одном: о живучести социалистических идей и о том, что вперемежку с антиглобализмом в определенных слоях они становятся новой идейной опорой протестных настроений.

Следует подчеркнуть, что сегодня социализм не является антитезой демократии, как это было в начале ХХ века. Тогда буржуазная демократия противопоставлялась пролетарской диктатуре. Но времена изменились: коммунизм покрыл себя позором, а социал-демократия доказала, что способна существовать в рамках демократического правового государства. Пока, правда, не у нас. Тем не менее, если говорить о демократической перспективе России, сторонники социализма, я думаю, должны стать важной составляющей демократического движения.

Либеральное направление в России с середины ХIХ века всегда было сильно представлено в интеллигентских кругах и гораздо меньше – в обществе в целом. Как мы видели, у него не было корней: либеральные идеи противоречили аграрно-феодальным традициям. На демократической волне 1980–1990-х годов были осуществлены либеральные рыночные реформы, и с тех пор либеральная идеология лежит в основе российской экономической политики. Что касается иных сфер, то либерализм, как и демократия, пока отступает. Отмечу, что политический либерализм, тесно связанный с защитой гражданских прав и свобод, в Европе и в Америке скорее наблюдается на левом фланге, а в России он еще не нашел себя. Возможно, бедность больше препятствует усвоению либеральных ценностей (свободы и достоинства личности), чем демократических в изложенной выше трактовке. Демократия как равновесие, достигаемое политической конкуренцией, предполагает сосуществование разных идеологий. Либерализм – идеология сильных, он более элитарен; социализм – эгалитарен. Либерализм представляет творческое начало, динамизм, активность, успех; социализм – справедливость, равенство, спокойствие. Либерализм создает, социализм распределяет. Борьба этих противоположностей будет постоянно присутствовать в обществе, пусть и под разными масками.

Национализм, а в данном контексте скорее – традиционализм, тоже, видимо, полезен для равновесия, но не как властная сила. Важно, чтобы все направления, друг за другом приобретающие влияние на общество, держались в рамках, исключающих их экстремистские проявления. Чтобы их представители приходили к власти, когда соответствующие взгляды более всего адекватны национальным задачам. Сейчас, кажется, наступает время национализма, приправленного популизмом. Это беда, ибо он противоречит национальным задачам страны более, чем когда бы то ни было. И как идеология правящей элиты он, пожалуй, уже не будет соответствовать им никогда. В сущности, у национализма в отличие от социализма и либерализма нет аргументов. Он превратился в предрассудок, легко возбуждающий толпу, основанный на древнем инстинкте, разделяющем своих и чужих. Национализм порождает лишь недоверие и закрытость, препятствующие развитию.

Павел Милюков о государственности и трех основных идейных течениях в России:

«„Политика“ строго преследуется и жестко наказуется в течение всего царствования Николая I. До самого конца жизни он не может забыть урока, данного декабрьским восстанием. Зато процветают – и до 48 года терпятся, одно время даже поощряются – два течения: националистическая философия и социальная утопия, славянофильство и фурьеризм. Причина такой классификации политических течений ясна. Во-первых, и национализм, и социализм были принципиально враждебны либерализму, как направлению космополитическому и недемократическому. Во-вторых, оба они одинаково сторонились от текущей практической политики и довольствовались туманными мечтами о будущем величии русского народа, что русская натура не вмещает юридических начал, что государство и дружина в России суть начала чужие, наносные, а народ русский признает одно начало – любовного христианского общения в крестьянском мире, и такого же любовного, нравственного, формально необязательного общения „земли“ с государством в земском соборе. Другой, социалистической половиной лица тот же Янус смотрел в будущее и предрекал, что наступит время, и крестьянский мир скажет Европе и всему свету свое новое славянское слово, положив безгосударственный добровольный союз народных миров в основу социального и нравственного обновления человечества. Когда пришлось смотреть не в прошлое, и не в будущее, а в настоящее, как это было в эпоху реформ, на сцену опять явилось не славянофильство, и не социализм, а либерализм, воскресший в одежде западничества и предложивший власти стройную, хорошо продуманную и блестяще исполненную программу актуальных „великих реформ“» (Милюков1912: 138—139).