Александр Балезин - У великих африканских озер

В отчаянии Каггва пишет 30 марта 1926 года петицию на имя лорда Эмери, британского министра колоний, в которой излагает все перипетии своих раздоров с «белой» администрацией Уганды, подчеркивает, что на него оказывают давление, требуя, чтобы он ушел в «почетную» отставку «по состоянию здоровья». Он пишет, что не хочет уходить в отставку под таким предлогом и что он оскорблен еще и тем, что вопрос этот обсуждался в его отсутствие 28 октября 1925 года Постлетвейтом, кабакой и двумя другими министрами, а его продержали за закрытыми дверями. Каггва дает такую оценку своей деятельности: «Я был главным действующим лицом в приглашении англичан и установлении британской администрации в нашей стране. Лучшую часть своей жизни я пожертвовал на благо своего народа, а также на благо и в интересах безопасности европейцев, особенно англичан, находившихся в стране в бурные времена гражданских войн и религиозных распрей при все еще неясном положении страны в то время, более того, являясь главным вождем Его Светлости Кабаки в туземном правительстве Королевства Буганда и его главным советником, занимая пост главного регента на протяжении восемнадцати лет, я естественным образом рассчитывал, что Правительство Его Величества будет иметь ко мне особый подход, учитывая длительность моей службы в Правительстве протектората в качестве катикиро Королевства Буганда, в должности, которую я занимаю с 1889 года, на протяжении тридцати семи лет» {57} 57 Low, с. 73 .

Однако Каггва не сумел ничего добиться этим «демаршем», он все-таки был отправлен в отставку, и именно «по состоянию здоровья», в том же, 1926 году. А на следующий год он умер в возрасте 62 лет, будучи, по местным понятиям, глубоким стариком. Видимо, эта кипучая натура не смогла жить не у дел и очень переживала свою отставку.

Но исторические заслуги Каггвы вовсе не в том, что он так эмоционально перечислил в письме лорду Эмери. Они — в его книгах, в его просветительской деятельности, в его стремлении объяснить своим совтечественникам чуждый им мир. Что же касается сотрудничества с англичанами, то, может быть, не будь его, колониальный режим в Уганде был бы еще более жестким? А может быть, в таком случае не вырос бы в Буганде слой крупных феодалов, да и слой бюрократии, умело владеющей не только английским языком, но и всеми премудростями бюрократической деятельности? Фигура Каггвы была далеко не однозначной, но во многом типичной для целого поколения африканцев, переживших установление в своих странах чужеземного господства.

Как, в сущности, коротка была эпоха британского колониализма в Уганде! Мутеса II был внуком Мванги, правление которого началось еще до британской колонизации, и в то же время последним кабакой Буганды, смещенным уже в период независимости, в 1966 году. И если, прослеживая жизнь Мванги и его современника Каггвы, мы могли видеть, как Буганда «врастала» в колониализм, то биографический очерк о Мутесе II поможет составить представление о том, как это «королевство», а вместе с ним и вся Уганда, из колониализма вырастала и превращалась в независимое государство, а потом и в республику, которой остается поныне.

Мутеса II родился в Кампале 19 ноября 1924 года. Кампала — тоже порождение колониализма: сначала это был форт, выстроенный еще при Лугарде неподалеку от Менго — столицы Мванги. Постепенно город разросся, поглотив Менго, но четко делился на две части — европейскую, то есть собственно Кампалу, и Кибугу — африканский город, центром которого был холм Менго, где располагался дворец кабаки. На холме Менго еще при отце Мутесы II, кабаке Даудй Чва, вырос новый дворец — это уже была не постройка из дерева и пальмовых листьев, а настоящий богатый дом в колониальном стиле.

Но Мутеса впервые увидел свет не в нем, а в доме миссионера и врача Альберта Кука, где его мать произвела на свет очередного сына Дауди Чва. Царствовавший кабака имел многих детей от бесчисленного количества жен, что не мешало ему, по утверждению Мутесы, знать, сколько у него детей и как кого зовут; правда, запомнить возраст детей было уже свыше его сил.

Маленький принц, нареченный при крещении Эдуард Вильям Дейвид Фредерик, во дворце проводил мало времени. Будучи школьником, на каникулы он чаще отправлялся к кому-нибудь из вождей, появляясь во дворце лишь для того, чтобы преклонить колени перед отцом, в присутствии которого даже «принцам» нельзя было сидеть без особого разрешения.

В возрасте пяти лет принца отправили в самое привилегированное учебное заведение Уганды — Королевский колледж Будо, основанный в 1906 году протестантскими миссионерами на том самом холме Будо, где с давних времен происходила церемония коронации кабаки. Колледж этот давал неполное среднее образование.

Ученики колледжа были детьми высших вождей Буганды. Ко времени поступления принца в колледж их там насчитывалось 362, из них 12 девочек. Они жили в домах, каждому из которых было дано название по имени одной из стран Британского содружества — Британия, Канада, Южная Африка и пр. Но поскольку Эдуард Фредерик был не обычным учеником, а сыном кабаки (хотя еще не было известно, что именно он через десять лет станет новым кабакой), он жил в семье ирландцев-воспитателей и только в старших классах переехал в дом, называющийся Канада и украшенный резным деревянным кленовым листом.

В Будо принц изучал английский, Священное писание, историю (конечно же, в основном историю Англии) и математику. Будущий кабака не бюл хорошим учеником, особенно трудно ему давалась математика. Зато он, как и все другие мальчики, много и охотно играл в травяной хоккей, теннис, крикет и футбол, с удовольствием плавал. Он входил в сборные команды колледжа по теннису, крикету и футболу. Интересно, что в англизированном Буди в футбол играли в «зимние», а в крикет — в «летние» месяцы. И это в Кампале-то, близ экватора! Тогда же вместе с другими мальчиками принц вкусил и «запретный плод» — начал покуривать и пробовать спиртное.

Когда Эдуарду Фредерику исполнилось тринадцать лет, для него был выписан из Англии особый учитель. Для учителя в Будо был построен дом из красного кирпича. Туда же переехал и молодой принц. Учитель пытался пристрастить его к чтению Теккерея, но ученик больше запомнил другие уроки — тайные: по секрету от своего наставника учился водить его автомобиль. Четыре года спустя Эдуард Фредерик получил права, полисмен настолько заинтересовался его новеньким двухцветным «шевроле», что практически не проверял его, предложив лишь немного проехаться по прямой.

Каникулы Эдуард Фредерик часто проводил у Станисласа Мугваньи — одного из регентов времен малолетства его отца. Здесь принц, получивший протестантское воспитание, знакомился с жизнью баганда-католиков. Он любил бывать у Мугваньи, где обычно в каникулы набиралось детей на две футбольные команды: это было лучше, чем жить во дворце, где надо было вести себя чинно.