Надырпаша Сотавов - Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане

Решимость к сопротивлению Сурхая и уцмия Ахмед-хана снискала к ним симпатии горских масс. Не желая подпасть под иранское владычество, они создавали свои отряды, становились под знамя наиболее последовательных борцов против Ирана. «А тавлинцы, аварлинцы и цудахарцы все Сурхаю присягу дали чтоб быть им на одном месте заедино, – доносил в Кизляр Чубар Абакаров, – и он Сурхай ныне тавлинцов к себе збирает… и владелец Усмей дал Сурхаю, а Сурхай Усмею присяги чтоб им к шаху не ехать и быть заедино». [553]

Однако они осозновали, что собственными силами не смогут оградиться от нависшей опасности. В обстановке разорения своего края владетели и старшины Дагестана активно искали поддержки извне: одни со стороны России, другие – Османской империи. Как свидетельствуют местные архивные источники, многие из них, ведя неравную борьбу с иранскими захватчиками, разочаровавшись в бесплодных обещаниях Порты, обращались к России, «прося покровительства и помощи против Надира». [554]По словам прибывших в это время в Кизляр очевидцев, горцы усиленно добивались, чтобы Россия приняла их «под свое могучее покровительство». [555]По утверждению академика Буткова, составленному на основе анализа многочисленных документов, «многие тавлинцы (горцы. – Н. С.) сами отдавались в подданство России». [556]Вхождение Дагестана в состав России от Петровского похода до Гянджинского трактата (1722–1735 гг.), защита засулакской Кумыкии от нашествий иранских завоевателей как части территории Российского государства усиливали в этом крае пророссийскую ориентацию. «Они все чаще и чаще, – уточняет позиции местных владетелей В.Г. Гаджиев, – стали обращать свои взоры на Север». [557]Иранский историк А.Т. Сардадвар так же признает, что отход уцмия Ахмед-хана от ориентации на Иран и его выступление против шаха накануне и во время Дагестанской кампании произошли под непосредственным влиянием кавказской политики петербургского двора. [558]

Правящие круги Ирана, обеспокоенные обращением горцев к России, пытались воспрепятствовать сближению Дагестана с Россией путем давления на местных владетелей методами подкупа и устрашения. С этой целью в мае 1741 г. шах обратился к владетелям Северной Кумыкии через шамхала Хасбулата с предложением поступить к нему на службу, обещая высокие чины и богатые вознаграждения. «Но токмо оные князья, – доносил в Кизляр аксаевский владетель Али-бек, – у него шаха в подданстве быть не хотят, объявляя, что они подданные российские и желают быть в подданстве российском неотменно». [559]

С той же целью, стараясь не допустить объединения сил местных владетелей, еще до прибытия самого шаха иранские военачальники начали отдельные операции из-под Дербента. Подтверждение тому – выступление в начале июня 10-тысячного отряда Наджаф Султана из Дербента «для разорения Сурхая и пресечения чтоб он не сообщился с Усмеем». [560]Другой отряд под командованием Лютф Али-хана направился на Бугам против уцмия Ахмед-хана, куда должен был явиться и шамхал Хасбулат со своими войсками для поддержки шахского военачальника. Но Хасбулат не смог выполнить эту задачу, «так как Хасбулатове войско, которым он давал шахово жалованье, – докладывали в Кизляр очевидцы, – побежало от него к Усмею». [561]Сам же уцмий разослал в горы многочисленные письма с просьбой о помощи. «И по тому призыву, – уточнял Чубар Абакаров, – из гор всякие люди к нему на помощь идут». [562]

В середине июня наступление Наджаф Султана и Лютф Алихана было приостановлено под Дженгутаем. Однако мехтулинский владетель Ахмед-хан, опасаясь повторного нашествия вражеских сил, обратился за помощью в Кизляр. Ссылаясь на то, что Хасбулат сообщился с неприятелем, что поставило в трудное положение его самого и уцмия Ахмед-хана, мехтулинский владетель спрашивал: «Будет ли нам от нашего великого государя (императора Ивана Антоновича. – Н. С.) помочь и збираютца ли войска и в которое место оное российское войско прибыло, о том к нам прошу дать знать, а все дагестанцы от самых от андийцов до авар положили и с прочими горскими народы намерение заодно и баталию с персиянами дать изготовились, однако ожидают российского войска». [563]

Но Россия не могла оказать эту помощь, связанная Гянджинским 1735 г. союзным договором с Ираном и Белградским 1739 г. мирным соглашением с Турцией. Кизлярские же власти не проявляли инициативы, имея указ своего правительства не обострять отношений с Надир-шахом Афшаром. Оценив сложившуюся ситуацию, в конце июня 1741 г. Сурхай сделал новую попытку заручиться поддержкой Порты, но не добился успеха. Оказавшись без поддержки в этот трудный момент, горцы стали готовиться к тяжелой и продолжительной борьбе с Ираном. Спешные оборонительные меры предпринимали Сурхай, уцмий Ахмед-хан, его племянник с резиденцией в Нижнем Дженгутае Ахмед-хан, акушинские, кубачинские и цудахарские старшины. Находившийся в Дербенте Батай Чимаматов доносил об этом в Кизляр: «Сурхай сообщился с тавлинцами построил в горах по ущельям… десять городков каменных, во оных расставил свое войско да семь городков же построили кубачинцы на таковых же переходах и поставили в них пушки и ныне оной Сурхай и кубачинцы к войне во всякой готовности». [564]

Но отсутствие единства среди дагестанских владетелей, покорность шамхала Хасбулата и его сородичей Эльдара и Мехди ослабляли силы народа, способствовали успеху завоевателей, к которым подходили новые подкрепления. Как доносил Калушкин в Петербург в конце июня 1741 г., шах сам направился в Дербент, имея с собой 66-тысячное войско, «кроме обретающихся в лезгинской экспедиции». [565]Из этого войска 20 тысяч воинов он направил против восставших курдов, повелев «оным по разорении тех курдов… в Дагестани быть». [566]Во главе оставшегося 46-тысячного войска к исходу месяца он прибыл в Шемаху, куда, по сведениям Мухаммад-Казима, подчерпнутым из вторых рук, с изъявлением покорности к нему явились «лезгинский шамхал (Хасбулат. – Н. С.), уцмий (Ахмед-хан. – Н. С.), Муртаза-Али – сын Сурхая». [567]

На наш взгляд, касаясь этих и предваряя ход дальнейших событий, отдельные исследователи приходят к поспешному выводу о том, что виднейшие дагестанские владетели отказались от борьбы. Так, Ф.М. Алиев, ссылаясь на Дж. Ханвея и А.А. Бакиханова, пишет, что, испугавшись жестокого обращения и польстившись на щедрые обещания шаха, «они изъявили свою покорность… Одним из первых в лагерь Надир-шаха явился уже неоднократно упоминавшийся, непоследовательный и неустойчивый в своих политических взглядах и не раз изменивший народу Сурхай хан Казикумухский. Вместе с ним прибыли шамхал Тарковский и уцмий [568]Табасаранский. Хотя Надир-шах сперва принял их холодно, но вскоре одарил богатыми халатами и лошадьми с золотыми уборами». [569]