Доминик Бартелеми - Рыцарство от древней Германии до Франции XII века

Нетрудно догадаться, что Эрек немедленно отреагировал, вновь взялся за оружие и отправился на поиск приключений: впереди еще 4500 стихов Кретьена де Труа, чтобы герой мог искупить вину. И чтобы он мог разить, страдать и проливать кровь в свое удовольствие. Но надо видеть, как нагло он сразу же начинает вести себя со своей женой Энидой. Ах, она хочет, чтобы его рыцарская доблесть не деградировала, — ладно, она это получит! Пусть она едет перед ним на коне, пусть все ее видят и разглядывают ее, пусть она будет красивой и пусть молчит. И, главное, пусть ни в чем ему не помогает, пусть не проронит ни слова, чтобы предупредить о грозящей опасности, о противнике, который подстерегает его или уже атакует. А ведь она любит его, боится за него, несколько раз его спасает, нарушая приказ. Он ее одергивает грубо, в мачистском духе, хотя в душе не слишком сердится. Их приключения нелегки, он ранен, она этим потрясена, ему грозит смерть, она с трудом отбивается от притязаний графа… Ну прямо пара садомазохистов — этот сын короля и эта дочь вальвассора. Но вернее сказать — знатные мужчина и женщина, наделенные всеми достоинствами своего сословия, но зажатые в тиски представлений о мужской доблести, помешанные на том, что долг рыцаря — активное и чрезмерное геройство. Энида на свой манер делит с Эреком испытания, потому что любит его социальное предназначение, а он должен нести ответственность из любви к ней. Предписания общества вырывают их из частной жизни и укрепляют приоритет мужского начала.

Историю Эрека лучше всего продолжает «Рыцарь со львом» (1177–1181): действительно, его герой Ивейн после свадьбы сталкивается с той же проблемой, хотя события поворачиваются совсем иначе. Эта «сказка» включает несколько эпизодов, сближающих ее с оригинальными легендами, которые были составлены знатными семьями и для знатных семей XII в. В самом деле, Ивейн ищет приключения У Источника-Который-Кипит: он смертельно ранит его защитника, потом влюбляется в жену последнего, даму де Ландюк, и женится на ней. Благодаря храбрости и благодаря тому, что она нуждается в защитнике своей земли — хоть бы и против оста короля Артура? — он получает ее любовь и ее сеньорию. Вот снова идеология, феодальная практика в чистом виде: наследнице нужен служащий рыцарь, такой рыцарь заслуживает и приобретает женщину и фьеф.

Женившись на даме де Ландюк, Ивейн действительно защищает источник от артуровского оста. Во всяком случае он выбивает из седла Кея, сенешаля короля Артура. И потом, после этой стычки, Ивейн принимает короля как гостя в Ландюке у своей жены.

Но ведь прошла всего треть романа, и вот Говен, друг и подстрекатель героев Кретьена де Труа, убеждает Ивейна не засыпать среди услад Ландюка. «Неужто, сударь, вы из тех, / Кто слишком падок до утех, — / Гавэйн промолвил, — кто женился — /И раздобрел и обленился?» {972} 972 Ивэйн, или Рыцарь со львом. С. 85. . И добавил: «Не что иное, как позор / В покое брачном затвориться! / Сама небесная царица / Подобных рыцарей стыдит». И еще: «Нет, совершенствоваться нужно, / Красавицу завоевав» {973} 973 Там же. .

Что на это ответить? Ивейн может только отпроситься у супруги — «ради вашей чести и ради моей». А решение остается за ней, потому что ее статус по отношению к нему выше, чем у Эниды по отношению к Эреку. Сеньория осталась за ней, тогда как замки вальвассору — чья нежно любимая дочь, на которой Эрек женился, едва находила, во что одеться [248] Во всяком случае, он выводил ее в простой рубашке, демонстрируя ее красоту и свою любезность, пока королева не сделала ей подарки. , — дарил герой. Ивейн, напротив, повинуется даме де Ландюк: он умоляет отпустить его, и она разрешает ему уехать, но ограничив срок отлучки одним годом. Если он не вернется к этому сроку, она больше не желает его видеть — собственно, христианский брак XII в., нерасторжимый, никоим образом не позволял отдать такое распоряжение. Тем не менее эта дама-властительница, куда более высокомерная, чем могла позволить себе Энида, тоже на свой лад подчиняется требованиям рыцарства как вещи в себе, самоценной — как их неизменно провозглашает и воплощает мессир Говен.

Ивейн на турнирах не перестает думать о ней. «Отправилось в дорогу тело, / А сердце в путь не захотело» {974} 974 Ивэйн, или Рыцарь со львом. С. 88. . Он чувствует amor de lonh, дальнюю любовь трубадура Джауфре Рюделя, князя Блайи. Или же ту, какую вскоре испытает трувер Конон Бетюнский, отправляясь в крестовый поход, как едут на турнир, чтобы добиться там чести для своей красавицы {975} 975 См. выше. С. 381. . Сколько было таких рыцарей, чье влюбленное сердце разлучалось с телом, уходившим на поиски приключений.

И здесь вполне подтверждается, что «дальняя любовь» вызывает странное помрачение ума — она побуждает забыть свой объект, до такой степени приспособиться к его удаленности, что позднейший эссеист Анри Рей-Фло может говорить о «куртуазном неврозе». Итак, Ивейн настолько поглощен мыслями о возвращении, что вернуться-то и забывает. Непростительное прегрешение! Его дама ждала слишком долго, он злоупотребил ее терпением, она велит ему передать, что «вернуться запрещает» и «лишает своего кольца» {976} 976 Ивэйн, или Рыцарь со львом. С. 91. .

Большего не нужно, чтобы он утратил рассудок в ярости на самого себя. Он углубляется в лес и все более дичает — нагой охотник, пожирающий сырое мясо. Лишь постепенно он вновь обретает разум, жизнь, рыцарское достоинство — после того, как его приручил отшельник, как о нем позаботилась знатная девица, как она и другие стали молить его помочь им в качестве рыцаря (что он сделал) и даже полюбить их (чего он не может). Тем самым он подтверждает и сохраняет облик рыцаря из феодальной легенды. Он защищает на поединке молодую женщину, несправедливо обвиненную в измене, — как некогда Анжёгер, от которого произошли графы Анжуйские, или Аршамбо, прародитель виконтов Комборнских. Он спасает также льва, боровшегося со змеем, и делает этого благороднейшего из зверей, символ рыцарства, постоянный атрибут геральдики [249] С риском обернуться леопардом, как на гербе Плантагенетов. , своим верным спутником, который даже оказался полезен в тот день, когда противники неучтиво напали втроем на одного. Он ни на кого так не похож, как на Гольфье де Ластура, описанного у Жоффруа из Вижуа {977} 977 См. выше. С. 300. . Полагаясь только на самого себя, Ивейн никогда не упускает случая сразиться как лев, блистательный и великодушный. И, неузнанный, снова берется защищать источник своей дамы. И, по-прежнему неузнанный, добивается от нее обещания ходатайствовать перед дамой, которую любит… Таким образом в обиталище Ландюк вернется радость.