Доминик Бартелеми - Рыцарство от древней Германии до Франции XII века

Во всяком случае один германский институт имеет откровенно аристократический характер, — это дружина, рассмотренная Тацитом. Многими чертами она напоминает сборный отряд добровольцев, о наборе которых у германцев писал еще Цезарь {52} 52 См. выше. С. 19. . Тем не менее складывается впечатление, что здесь имеются в виду более институциональные и формализованные узы, не столь зависящие от собраний отдельных народов. Есть соблазн предположить, что это связано с неким новым развитием функций германских вождей, возможно, особо ощутимым у восточных германцев, «князья» которых богатеют на торговле янтарем {53} 53 Demougeot, Eтmеппе. La Formation de l'Europe... P. 293. .

«Германия» Тацита упоминает о наборе дружинников из разных народов («общин»). Это межэтническая элитарность. «Если община, в которой они родились, закосневает в длительном мире и праздности», — значит, в этой стране, помешанной на войне, бывает и такое, — «множество знатных юношей отправляется к племенам, вовлеченным в какую-нибудь войну» {54} 54 Германия. 14. С. 465. . Поэтому Тацит снова повторяет: «Потому что покой этому народу не по душе, и <���…> среди превратностей битв им легче прославиться». Но, может быть, это прежде всего господствующий класс испытывает или афиширует такую неприязнь к покою?

Особенно для вождей «их величие, их могущество состоит в том, чтобы быть всегда окруженными большой толпой отборных юношей, в мирное время — их гордостью, на войне — опорою. Чья дружина выделяется численностью и доблестью, тому это приносит известность, и он прославляется не только у себя в племени, но и у соседних народов». Самые знаменитые вожди принимают посольства и дары, и молва о них «чаще всего сама по себе предотвращает войны» {55} 55 Там же. 13. С. 465. .

На основе данных этой страницы можно задаться вопросом, насколько жесткими были этнические границы между разными германскими «народами». Когда эти юноши стекаются к вождям, переходят ли они из одного народа в другой? Народы, без сомнения, не напрасно состязались меж собой в смелости: речь шла об их судьбе, об их привлекательности для отборных благородных воинов.

Такая мобильность тем правдоподобней, что, в конечном счете, общественные институты каждой из этих «общин», которые Тацит называет также «народами», не в полной мере достигают могущества институтов средиземноморских городов, греческих и римских. Они, в сущности, выглядят больше похожими на институты Галлии, где, на взгляд Цезаря, патроны клиентов гораздо важней должностных лиц и соединяют один город с другим функциональными связями. И, однако, обладают ли они стабильностью этих галльских городов, организующих всю жизнь на своей территории, руководящих сложным комплексом с наличием торговли, ремесла и крепостей, чего в Германии еще нет?

Однако сродство между германским народным собранием (concilium) и собранием в Галлии времен Цезаря очевидно. «Когда толпа сочтет, что пора начинать, они рассаживаются вооруженными. Жрецы велят им соблюдать тишину, располагая при этом правом наказывать непокорных. Затем выслушиваются царь и старейшины в зависимости от их возраста, в зависимости от знатности, в зависимости от боевой славы, в зависимости от красноречия, больше воздействуя убеждением, чем располагая властью приказывать». Решения отвергаются ропотом либо санкционируются звоном оружия {56} 56 Там же. 11. С. 464. .

Точно так же принимается решение о выступлении армии или, скорее, оста на войну, которую решило объявить собрание такого рода [11] Там действительно обсуждаются «значительные дела». . Вожди воздействуют примером, а не настоящим приказом, они не имеют imperium'a типа римского {57} 57 Германия. 7. С 461. . Чтобы вести за собой воинов, нужно, чтобы они сражались впереди сами, «скорей увлекая примером и вызывая их восхищение». «Впрочем, ни карать смертью, ни налагать оковы, ни даже подвергать бичеванию не дозволено никому, кроме жрецов, да и они это делают как бы в наказание и не по распоряжению вождя, а якобы по повелению бога, который, как они верят, присутствует среди сражающихся» {58} 58 Там же. 7. С. 461-462. . Помимо того, в осте нужны святыни и голоса женщин.

Нельзя сказать, чтобы германские вожди вместе с теми, кто примкнул к ним из-за их достоинств — и, может быть, также благодаря раздаче предметов роскоши, — образовали частные клики, подрывая единство «общины». Напротив, они, похоже, представляют собой становой хребет таких «общин», чья стабильность и судьба должны во многом зависеть от них [12] Далее мы увидим, что даже для Средних веков противоречие между «частным» вассалитетом и «общественными» институтами историческая схоластика преувеличила. .

На «народные собрания» собирался народ, организованный в «области и паги» (Цезарь) или в «округа и селения» (Тацит) [13] Записки Юлия Цезаря... VI, 23: «principes regionum aut pagorum» (старейшины областей и пагов); Германия, 12 (с. 464): «per pagos vicosque» (в округах и селениях). [Переводчик Цезаря слово pagus перевел как «паг», переводчик Тацита — как «округ»; у Д. Бартелеми это pays (страна) — Прим. перев.) . По мнению Цезаря, эта местная организация имела даже первостепенную важность: в мирное время не было общего магистрата, а только суд старейшин (principes) на этом местном уровне. У Тацита народное собрание выглядит уже более сильным, ведь оно вершит суд как по тяжелым обвинениям, так и за мелкие проступки. Это собрание назначает также старейшин и их помощников в количестве ста человек, «из простого народа», чтобы творить правосудие на местном уровне. Несомненно, эти же люди, сто человек, представляют собой базовое подразделение германского оста, которое сражается пешим {59} 59 Германия. 12. С. 464-465. . «Сотня» позже появится у народов раннего Средневековья.

Иначе говоря, одни и те же институты и одни и те же люди использовались и для войны, и для суда. Эта особенность будет встречаться также в истории раннего и среднего Средневековья, во всяком случае по XII в., и я думаю, это позволяет мне во всем тексте эссе использовать слово «ост» вместо «армии» и plaid вместо того, что было одновременно «собранием» и «судом», — но безо всяких современных коннотаций этих двух терминов.

Оба этих института взаимно дополняют друг друга. С другой стороны, оба они представляют собой не более чем отростки — или, скорей, центры, сильные доли такта — социальной жизни, ведь не было ни профессиональных воинов, ни профессиональных юристов, ни постоянных и замкнутых военных и судебных институтов. Система взаимосвязанных оста и plaid'a {60} 60 Германия. 12. С. 464-465. образует именно рамку, где формируется германский идеал, который позже будет воспроизведен и развит в виде рыцарского идеала. Или, если угодно, скажем так: эти идеалы могут и должны воплотиться, чтобы выполнить всю свою социальную функцию. Воин — это всегда правитель, и в этом аспекте наглядней всего соединяются война и правосудие, а значит, сила и право.