Елена Рыбина - Новгород и Ганза

Скра устанавливала правила охраны двора, которую должны были нести по очереди все его жители, как морские, так и сухопутные гости. За неявку на охрану двора назначался штраф в 1 марку кун, за отсутствие на ночном дежурстве виновный платил 1 марку серебра.

В I скре определялись и некоторые правила торговли, из которых главное заключалось в том, что никто не должен торговать с русскими в церкви св. Петра. За нарушение этого постановления налагался штраф в 10 марок серебра — самый большой штраф, предусмотренный I скрой.

Конец скры содержал постановление, по которому остаток общественной суммы, собранной в течение года во дворе, отсылался на Готланд в кассу церкви св. Марии и ключи от этой кассы находились у властей Любека, Зёста, Дортмунда. Два последних города, находившиеся в непосредственной близости один от другого, представляли группу вестфальских городов и, очевидно, совместно вели торговые дела этой группы, потому и названы оба как хранители ключей. Хранение ключей от общественной кассы в перечисленных пунктах делает очевидным вывод о том, что представители названных групп городов и купеческой общины на Готланде чаще других ездили в это время в Новгород с торговыми целями.

Исследователи отмечают тесную связь текста первой скры с правовыми нормами немецкой купеческой общины на Готланде.

О договоре 1259–1260 гг.

К XIII столетию относятся два торговых договора, сохранившихся до наших дней. Один из них был заключен в 1259 г. от имени князя Александра Невского, его сына Дмитрия, посадника Михаила, тысяцкого Жирослава и всех новгородцев с немецким послом Шифордом, любекским послом Тидриком и готским послом Ольстеном. Как и предыдущий, этот документ не содержит даты и датируется поэтому разными авторами в рамках 1259–1263 гг. Чаще всего заключение этого договора комментаторы связывали с победоносным походом русских князей во главе с новгородским князем Дмитрием на Юрьев (Дерпт) в 1262 г.

Однако, как верно заметил Гётц, этот договор не мог иметь отношения к названному походу, так как невероятно, чтобы новгородцы после столь удачного похода брали бы на себя обязательства удовлетворить жалобы немецких купцов и устранить затруднения в новгородско-немецкой торговле, зафиксированные в договорной грамоте. Кроме того, трудно установить связь между военным походом на Юрьев и торговыми делами Новгорода с Готландом и немецкими городами. Напомню, что в заключении договора принимали участие любекский и готский послы, чье участие вряд ли было бы правомерным при решении спорных вопросов между Новгородом и Юрьевом.

Несомненно, что рассматриваемый договор, относящийся к числу торговых, был заключен после очередного конфликта между торговыми партнерами. Русские источники не содержат никаких сведений по этому поводу, в то время как в немецких сохранилось письмо Ревеля, отправленное в конце июня 1259 г. в Любек в ответ на его жалобу о несправедливостях и насилиях, чинимых немецким купцам в Новгороде. В ответ на жалобы Любека Ревель высказал свою верность Любеку и всему немецкому купечеству и готовность защищать интересы последнего во всех делах. Это письмо Ревеля — первое свидетельство причастности ливонских городов к делам торгового двора немецких купцов в Новгороде. В первой половине XIII в. каждый из этих городов (Рига, Ревель, Дерпт) достигли значительного политического и экономического развития, стали важными торговыми пунктами на Балтике.

Очевидно, названные в письме немецких купцов испытываемые ими несправедливости и насилия в Новгороде послужили причиной прекращения торгового сообщения между Новгородом и немецкими городами, возобновлению которого и был посвящен разбираемый здесь договор.

Учитывая события, предшествовавшие договору (недовольство Любека условиями торговли и его переписка по этому поводу с Ревелем), следует признать верной его датировку 1259–1260 гг. Вместе с тем давно отмечено явное несоответствие между именами князей Александра и Дмитрия, заключавших договор, и скрепившей его княжеской печатью Ярослава Ярославича, новгородского князя с 1265 г.

Пергаменный лист, на котором были записаны два древнейших торговых договора Новгорода (договор князя Ярослава Владимировича и договор Александра Невского), снабжен двумя комплектами печатей: к верхнему краю листа подвешены позолоченные печати князя Ярослава Ярославича, архиепископа Далмата и всего Новгорода, к нижнему краю — свинцовые печати, оттиснутые теми же матрицами. В.Л.Янин объяснил «столь беспрецедентное оформление акта его запоздалой ратификацией», когда договор, заключенный Александром и его сыном Дмитрием, был утвержден только в 1265 г. с вокняжением князя Ярослава. Именно поэтому два комплекта печатей были призваны утвердить заключенный прежним князем договор.

Это мнение уточнил И. Э. Клейненберг, отметив, что поскольку печати были подвешены к пергаменному листу с двумя договорами, то позолоченные печати утверждали договор Александра, а свинцовые — «старый мир», т. е. договор конца XII в., приписанный вслед за договором Александра.

Дополню эти логичные выводы еще одним обстоятельством. Сохранившиеся в подлиннике договоры Новгорода с Любеком и Готским берегом, заключенные от имени князя, посадника и тысяцкого и всего Новгорода, всегда содержат печати лишь названных должностных лиц. Печать архиепископа привешивалась к акту только в том случае, если он имел отношение к документу. Например, к посланному в начале XIV в. благословению рижанам владыкой, посадником, тысяцким и всем Новгородом были подвешены печати архиепископа, посадника и тысяцкого. В остальных случаях печать архиепископа не привешивалась к торговым договорам. Между тем, как уже отмечалось, к рассматриваемому договору были подвешены кроме княжеской еще печати архиепископа Далмата и всего Новгорода, т. е. совершенно иной набор булл, чем было принято при скреплении торговых договоров.

Все это является дополнительным аргументом в пользу поздней ратификации договора князя Александра Невского. К 1265 г., когда новгородский стол занял Ярослав Ярославич, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава, принимавших участие в заключении договора в 1259–1260 гг., сменили другие лица, печати которых не могли быть подвешены к этому документу. Поэтому договор при ратификации был скреплен прежде всего печатью архиепископа Далмата как носителя высшего духовного авторитета и бывшего владыкой (1251–1273) в момент заключения договора. Совершенно исключительна в сфрагистическом материале Новгорода XIII—XIV вв. печать всего Новгорода, которая в данном случае заменяет именные буллы посадника и тысяцкого.