(Исецкий) Соломон - Ленин и его семья (Ульяновы)

Я воздерживаюсь от невольно напрашивающихся общих характеристик и выводов, предоставляя приведенным фактам говорить самим за себя и самому читателю сделать те или иные выводы...

Мне остается только поставить заключительную точку. Но, прежде чем сделать это, я не могу не сказать, что в конце своей жизни Ленин пережил мучительную, длительную, трагическую агонию. Всем известно, как он умер.

Я не был свидетелем его последних дней, его предсмертных мучений. Говорю о них со слов других. А страдания его, очевидно, были ужасны. И ужас их, их сила сводилась главным образом к чисто моральным переживаниям. Полупомешанный, но с частыми (сперва) возвратами к просветлению, он не мог не видеть того, до чего он довел Россию, он не мог не понять того, что его система идти и забирать как можно левее потерпела полный крах, принесший несчастье не одной России. Заговорило, по-видимому, и то простое человеческое, чему имя: "совесть"...

Но сильный и, сказал бы я без желания оскорбить его память, идиотски сильный волею человек, он думал и надеялся, что всегда успеет в должный момент повернуть руль в необходимом, согласно требованию момента, направлении, рассчитывая только на свои силы и глубоко презирая свое окружение, всех этих Троцких и Сталиных. И он не мог не убедиться, что не только нельзя дальше идти влево, но что наступил момент конца жестоким экспериментам, когда рулевой должен изо всей силы повернуть штурвал, чтобы, сдвинувшись с мертвой точки крайней, упершейся в тупик левизны и разрушения всего, пойти по новому пути, пути строительства и восстановления жизни... И вот, уже одолеваемый начальной стадией своей ужасной болезни, он пользовался просветлениями в обволакивающей его ночи, чтобы начать подготовлять население, а главное подготовить "товарищей", всех тех, кого он, развратив своим "учением" и вызвав в них усердие не по разуму, всех этих "ленинцев", к необходимости пойти назад, к старым формам жизни...

И вот, еще задолго до нэпа, он в своих очередных выступлениях и речах стал указывать на те крайности, до которых довела Россию "левизна" его основной политики. Он смело, мужественно и резко стал указывать на них, как раньше определенно же вел влево. Он говорил о "детских болезнях", которые пережирала и, по его словам, пережила коммунистическая партия и руководимое ею Советское правительство, от которых теперь следует решительно отказаться.

Он говорил, и доказывал, и убеждал... Но горе предводителю, который вел народ к известной туманной точке, вел, сам не веря в ее реальность, но убеждая, что она существует и видна, как путеводная звезда. И еще больше горе и несчастье тому народу, который, частью уверовавший в обман, а большею частью подгоняемый дружиной такого вождя, шел за ним... Обман обнаружился, мираж исчез, и путеводная звезда оказалась расколотым корытом жизни. Но те, кто стоял рядом с вождем и кто всеми силами, искренно или неискренно, с усердием приближенных рабов, или глупых, или главным образом лукавых, проводил взгляды вождя, пользуясь за это первыми местами, не могли, конечно, не возмутиться, когда из уст его услыхали слова, шедшие вразрез со всем тем трафаретом, с которым они уже свыклись и эксплуатация которого обеспечивала им и на будущее (как им казалось) власть и могущество... Они не могли не испугаться, ибо отказ от трафарета, казалось им, мог повести не только к уничтожению их влияния, но даже и к полному, не только моральному, но самому простому физическому уничтожению...

И вот мы видим, что уже с самых первых попыток Ленина, своими выступлениями с новыми положениями подготовлявшего умы к повороту вправо, "апостолы и ученики" его возмутились духом и, чувствуя уже за собой силу, стали критиковать своего "учителя" и, основываясь на его же первоначальных проповедях и речах, от которых он теперь также настоятельно старался отвлечь всех и вся, стали выпрямлять и углублять его "линию", толкая и его, и других к старой, уже избитой дороге прежних "основоположений". И уже в этот подготовительный момент к необходимости поворота среди дружины возникли секты, или расколы, и появились разные "оппозиции": троцкистская, шляпниковская и пр., лидеры которых ведут свою проповедь, исходя и развивая ее от прежнего "учения" своего вождя... Они его именуют "Великим Учителем".,.

У Ленина хватило еще сил провести свой первый шаг к новой политике. И он нередко говорил близким товарищам, чьи мозги были затуманены инфернальным "ленинизмом", как, например, Красину, что нэп лишь первая ступень на пути к творческой работе по восстановлению жизни. Он, не стесняясь, говорил, что жизнь уперлась в тупик, указывая, в частности, на то, что политика разрушения дошла до такого абсурда, как полное лишение всех прав буржуазии, этого класса, еще не сыгравшего своей исторической миссии... И в минуты особой откровенности он сам себя упрекал в этом и уже решительно повернул лично фронт и старался внедрить и в головы своих учеников необходимые "поправки"...

Но было уже поздно.

Разыгравшиеся у "дружинников" аппетиты и к власти, значению и просто к самым грубым наслаждениям были уже сильнее влияния ослабевшего и с каждым днем все более падающего вождя... На него уже не обращали внимания и, как в басне, умирающего льва легали все, не исключая и ослов... А в "придворных" кругах уже начались шепоты, интриги, стремления и разговоры о том, кто должен и может "наследовать" Ленину.

А он умирал уже. По временам он лишался языка. Но "дружинники" не оставляли его в покое и, в сущности, держали его в полном плену. Но, подлые и трусливые, они для вида и "престижа" окружали его царской роскошью и изысканным уходом, полным внешнего раболепия, выписывали для него лучших европейских врачей.

А он умирал. И мучился. Мучился сомнениями и ужасом, что "наследство" перейдет к Сталину... Троцкому... Он их обоих глубоко, как известно, презирал и вполне основательно с омерзением относился к обоим претендентам "на трон"...

И во время одного из все более и более редких проблесков ясного ума он успел составить свое политическое завещание, в котором, по слухам, настаивал на том, чтобы ни Сталин, ни Троцкий не "наследовали" ему...

Он умер.

"Безбожное" правительство и такая же партия канонизировали его и приготовили из его бренного тела кощунственные "м о щ и"...

Составленное Лениным подлинное завещание исчезло: его, по слухам, скрыл Сталин, который в конечной схватке борьбы за "престол" одолел, как известно теперь, всех своих "врагов и супостатов", как слева, так и справа...

А кощунственные мощи Ленина разлагаются и гниют...

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

Георгий Александрович Соломон (Исецкий), дворянин, православного вероисповедания, родился в Бессарабской губернии в 1868 году. Из справки особого отдела департамента полиции известно, что он женат на бывшей слушательнице училища лекарских помощниц и фельдшериц Марии Николаевне Федоровой, состоящей под негласным надзором полиции. Отец умер. Мать Екатерина Христофоровна - в С.-Петербурге. Братья: Иван - в Нижнем Новгороде, Александр - в Хотине. Сестры: Вера - при матери, Елена, по мужу Джионот, - в Хотине, Евгения, по мужу Тушинская, - в Неском уезде, Александра, по мужу Шелестер, - в Сураже, Наталия - замужем в Одессе (сведения относятся к 1893 году. - Ред.).