Иван Солоневич - Россiя въ концлагерe

-- Такъ и не отдали?

-- Что значитъ не отдалъ. Ну, я не отдалъ, такъ они и жену и тестя взяли...

-- А много денегъ было?

-- А стыдно и говорить: двe десятки, восемь долларовъ и обручальное кольцо -- не мое, мое давно сняли -- а жены...

-- Ну и ну, -- сказалъ Фомко...

-- Значитъ, всего рублей на пятьдесятъ золотомъ, -- сказалъ я.

-- Пятьдесятъ рублей? Вы говорите, за пятьдесятъ рублей. А мои пятнадцать лeтъ жизни, а мои дeти -- это вамъ пятьдесятъ рублей? А мои ноги -- это вамъ тоже пятьдесятъ рублей? Вы посмотрите, -- старикъ засучилъ штаны, -- голени были обвязаны грязными тряпками, сквозь тряпки, просачивался гной...

-- Вы видите? -- жилистыя руки старика поднялись вверхъ. -- Если есть Богъ -- все равно, еврейскiй Богъ, христiанскiй Богъ, -- пусть разобьетъ о камни ихъ дeтей, пусть дeти ихъ и дeти ихъ дeтей, пусть они будутъ въ язвахъ, какъ мои ноги, пусть...

Отъ минскаго кожевника вeяло библейской жутью. Фомко пугливо отодвинулся отъ его проклинающикъ рукъ и поблeднeлъ. Я думалъ о томъ, какъ мало помогаютъ эти проклятiя -- миллiоны и сотни миллiоновъ проклятiй... Старикъ глухо рыдалъ, уткнувшись лицомъ въ столъ моего кабинета, -- а Фомко стоялъ блeдный, растерянный и придавленный... {400}

ПУТЕВКА ВЪ ЖИЗНЬ

ВТОРОЕ БОЛШЕВО

Въ концe iюня мeсяца 1934 года я находился, такъ сказать, на высотахъ своего ББКовскаго величiя и на этихъ высотахъ я сидeлъ прочно. Спартакiада уже была разрекламирована въ "Перековкe". Въ Москву уже были посланы статьи для спортивныхъ журналовъ, для "Извeстiй", для ТАССа и нeкоторыя "указанiя" для газетъ братскихъ компартiй. Братскiя компартiи такiя "указанiя" выполняютъ безо всякихъ разговоровъ. Словомъ, хотя прочныхъ высотъ въ совeтской райской жизни вообще не существуетъ, но, въ частности, въ данномъ случаe, нужны были какiя-нибудь совсeмъ ужъ стихiйныя обстоятельства, чтобы снова низвергнуть меня въ лагерные низы.

Отчасти оттого, что вся эта халтура мнe надоeла, отчасти повинуясь своимъ газетнымъ инстинктамъ, я рeшилъ поeздить по лагерю и посмотрeть, что гдe дeлается. Оффицiальный предлогъ -- болeе, чeмъ удовлетворителенъ: нужно объeздить крупнeйшiя отдeленiя, что-то тамъ проинструктировать и кого-то тамъ подобрать въ дополненiе къ моимъ вичкинскимъ командамъ. Командировка была выписана на Повeнецъ, Водораздeлъ, Сегежу, Кемь, Мурманскъ.

Когда Корзунъ узналъ, что я буду и на Водораздeлe, онъ попросилъ меня заeхать и въ лагерную колонiю безпризорниковъ, куда въ свое время онъ собирался посылать меня въ качествe инструктора. Что мнe тамъ надо было дeлать -- осталось нeсколько невыясненнымъ.

-- У насъ тамъ второе Болшево! -- сказалъ Корзунъ.

Первое Болшево я зналъ довольно хорошо. Юра зналъ еще лучше, ибо работалъ тамъ по подготовкe Горьковскаго сценарiя о "перековкe безпризорниковъ". Болшево -- это въ высокой степени образцово-показательная подмосковная колонiя безпризорниковъ или, точнeе, бывшихъ уголовниковъ, куда въ обязательномъ порядкe таскаютъ всeхъ туриствующихъ иностранцевъ и демонстрируютъ имъ чудеса совeтской педагогики и ловкость совeтскихъ рукъ. Иностранцы приходятъ въ состоянiе восторга -- тихаго или бурнаго -- въ зависимости отъ темперамента. Бернардъ Шоу пришелъ въ состоянiе -- бурнаго. Въ книгe почетныхъ посeтителей фигурируютъ такiя образчики огненнаго энтузiазма, которымъ и блаженной памяти Марковичъ позавидовалъ бы. Нашелся только {401} одинъ прозаически настроенный американецъ, если не ошибаюсь, проф. Дьюи, который поставилъ нескромный и непочтительный вопросъ: насколько цeлесообразно ставить преступниковъ въ такiя условiя, который совершенно недоступны честнымъ гражданамъ страны.

Условiя, дeйствительно, были недоступны. "Колонисты" работали въ мастерскихъ, вырабатывавшихъ спортивный матерiалъ для Динамо, и оплачивались спецiальными бонами -- былъ въ тe времена такой спецiальный ГПУ-скiй, "внутренняго хожденiя", рубль, цeнностью приблизительно равный -торгсинскому. Ставки же колебались отъ 50 до 250 рублей въ мeсяцъ. Изъ "честныхъ гражданъ" такихъ денегъ не получалъ никто... Фактическая заработная плата средняго инженера была разъ въ пять-десять ниже фактической заработной платы бывшаго убiйцы.

Были прекрасныя общежитiя. Новобрачнымъ полагались отдeльныя комнаты -въ остальной Россiи новобрачнымъ не полагается даже отдeльнаго угла... Мы съ Юрой философствовали: зачeмъ дeлать научную или техническую карьеру, зачeмъ писать или изобрeтать -- не проще ли устроить двe-три основательныхъ кражи (только не "священной соцiалистической собственности"), или два-три убiйства (только не политическихъ), потомъ должнымъ образомъ покаяться и перековаться -- и покаянiе, и перековка должны, конечно, стоятъ "на уровнe самой современной техники" -- потомъ пронырнуть себe въ Болшево: не житье, а маслянница...

На перековку "колонисты" были натасканы идеально. Во-первыхъ, это -отборъ изъ миллiоновъ, во-вторыхъ, отъ добра добра не ищутъ и, въ третьихъ, за побeгъ изъ Болшева или за "дискредитацiю" разстрeливали безъ никакихъ разговоровъ. Былъ еще одинъ мотивъ, о которомъ нeсколько меланхолически сообщилъ одинъ изъ воспитателей колонiи: красть, въ сущности, нечего и негдe -- ну, что теперь на волe украдешь?

Это, значитъ, было "первое Болшево". Стоило посмотрeть и на второе. Я согласился заeхать въ колонiю.

ПО КОМАНДИРОВКE

Отъ Медгоры до Повeнца нужно eхать на автобусe, отъ Повeнца до Водораздeла -- на моторкe по знаменитому Бeломорско-Балтiйскому каналу... На автобусъ сажаютъ въ первую очередь командировочныхъ ББК, потомъ остальныхъ командировочныхъ чиномъ повыше -- командировочные чиномъ пониже могутъ и подождать. Которое вольное населенiе -- можетъ топать, какъ ему угодно. Я начинаю чувствовать, что и концлагерь имeетъ не одни только шипы, и плотно втискиваюсь въ мягкую кожу сидeнья. За окномъ какая-то старушка слезно молитъ вохровцевъ:

-- Солдатики, голубчики, посадите и меня, ей-Богу, уже третьи сутки здeсь жду, измаялась вся...

-- И чего тебe, старая, eздить, -- философически замeчаетъ одинъ изъ вохровцевъ. -- Сидeла бы ты, старая, дома, да Богу бы молилась... {402}

-- Ничего, мадама, -- успокоительно говоритъ другой вохровецъ, -- не долго ужъ ждать осталось...

-- А что, голубчикъ, еще одна машина будетъ?

-- Объ машинe -- не знаю, а вотъ до смерти -- такъ тебe, дeйствительно, не долго ждать осталось.

Вохръ коллективно гогочетъ. Автобусъ трогается. Мы катимся по новенькому, съ иголочки, но уже въ ухабахъ и выбоинахъ, повeнецкому шоссе, сооруженному все тeми же каторжными руками. Шоссе совершенно пусто: зачeмъ его строили? Мимо мелькаютъ всяческiе лагпункты съ ихъ рванымъ населенiемъ, покосившiяся и полуразвалившiяся коллективизированныя деревушки, опустeлые дворы единоличниковъ. Но шоссе -- пусто, мертво. Впрочемъ, особой жизни не видать и въ деревушкахъ -- много людей отсюда повысылали...